Последний день жизни. Повесть о Эжене Варлене

Но вот Эжен прочитал листок и брезгливо отложил его на угол стола.

— Гражданин Клюзере!

Тот подошел к столу Эжена с высоко поднятой головой, выпятнв грудь.

— Возьмите ваш счет и оплатите его сами! — громко, чтобы слышали все, ответил Эжен. — Никто не давал вам права, коммунар Клюзере, заказывать роскошные костюмы у самых знаменитых портных Парижа. Коммуна не имеет средств оплачивать такие счета!

— То есть как это? — начал было возмущенный и побагровевший Клюзере…

— А вот так, коммунар Клюзере! — резко отчеканил Эжен, вставая. — Мы не для того свергали одних генералов, чтобы на шею народу садились другие! Я ценю ваши заслуги, но… Как вы сами знаете, ни один из нас не получает и не будет получать таких сумм! Вы голосовали за этот пункт программы? Насколько я помню, он был принят единогласно!.. Так как же вы смеете?..

Эжен не договорил, лицо его пятнами покраснело…

— Возьмите этот ваш, пахнущий имперскими повадками счет и расплачивайтесь по нему сами!.. Повторяю, Коммуна не станет оплачивать подобных… — Эжен снова не договорил и, не спуская глаз, прямо смотрел в гневное лицо Клюзере. — Как вам не стыдно, Гюстав? Вы же были гарибальдийцем! Вы же знаете, что Коммуна создана для того, чтобы накормить нищих и обездоленных. А вы… И вообще, необходимо отменить в Национальной гвардии генеральские чины.

Эжен махнул рукой и сел.

В этот же день, на заседании, которое я впервые стенографировал, Эжену кроме работы в финансовой комиссии было поручено руководство Комиссией продовольствия — это в нынешней обстановке самый трудный и самый ответственный пост…»

ПЕРЕДЫШКА

— Эжен?! Эжен Варлен? Это вы? Очнитесь, ради всего святого! Вам нельзя оставаться здесь!.. Давайте, я помогу вам встать!

С трудом оторвав от земли голову, с усилием приоткрыв глаза, Варлен всматривался в склонившееся над ним, едва различимое в отсветах пожаров, истощенное, рыжебородое лицо.

— Альфонс? — спросил хрипло и чуть слышно. — Дружище… Выбрались из братской могилы… Идите! А меня оставьте в покое. Мне нужно полежать… — И голова опять опустилась на прохладную после недавнего дождя, прикрытую весенней травой землю.

Но Делакур еще в мастерской Депьер славился своей грубоватой настойчивостью.

— Не болтайте глупостей, Эжен! Неужели вы думаете, что я оставлю вас им на растерзание? А ну, кому сказано: вставание, обопритесь на меня! С рассветом патрули Сиссе и Галифе снова станут рыскать повсюду и вас схватят!

— Меня все равно поймают, друг, — устало возразил Варлен, с трудом садясь. Сколько карикатур на него поместили пасквильные версальские газеты — не счесть! И хотя он всегда изображался в них исчадием ада, его нельзя не узнать! — Вам, дружище, опасно находиться рядом со мной.

— Не болтайте глупостей, Эжен! — снова сердито повторил Делакур. — Я просто не узнаю неутомимого Варлена, которого знал многие годы! Вы, видимо, безмерно устали, черт вас подери! Давайте-ка руку. Пока темно и пока красные штаны заняты грабежом и разбоем, мы укроемся у меня дома. За мной до сих пор не было слежки. Вставайте! Это совсем рядом!

Присмотревшись, Варлен заметил, что на Делакуре вместо гвардейского мундира — обтрепанная белая блуза каменщика. Он усмехнулся, и Делакур, заметив взгляд, понял, чем вызвана усмешка.

— Да, Эжен, я снял ее с мертвого. При жизни он был моим другом, и я не испытываю угрызений совести. Считайте, что мертвый, он сам отдал мне свою блузу. Я на его месте поступил бы точно так же… И знаете, дружище? В ее карманах я обнаружил почти нетронутую фляжку. Видимо, в последние часы ему было не до нее. А нам она сослужит добрую службу. Там, — Делакур кивнул в сторону обрыва, — я чуть приложился к ней, и у меня сразу прибавилось сил. А ну-ка, глотните и вы. Это поистине воскресит вас, клянусь Республикой!

Он насильно прижал к губам Варлена горлышко солдатской фляжки и влил ему в рот с полстакана вина. Словно огненные струи потекли по телу.

— Ну как, полегчало? — шепотом спросил Делакур, с тревогой вглядываясь в узенькие улочки Монмартра, откуда доносились крики, бряцание оружия. — И потом, Эжен, не забудьте, вы у меня в долгу! — сварливо продолжал он. — Кто обещал на днях выдать мне новую карточку секции Интернационала? Вы, Эжен! Именно вы! Имейте мужество выполнять обязательства перед старыми друзьями! Вот так, черт побери!

Два-три глотка вина действительно вернули Эжену силы. Освещенное близким заревом горящей мельницы, озабоченное лицо Делакура ниже склонилось над ним. И вдруг, словно вырываясь из плена темного сна, Варлен вспомнил: ах да, Луи! Тайник на рю Лакруа!

— Х-хорошо. П-помогите мне встать, друг! Но вы сами ранены, у вас шея в крови.

— Пустое! Пуля только царапнула. Я ведь, Эжен, хитрый! Я постарался упасть секундой раньше. И потом: на мне все заживает, как на бездомной собаке. И все же кровь придется стереть, Эжен. Не нужно, чтобы мои синички и Большая Мари видели эту царапипу. Это не больно, я только здорово ушибся о дерево, когда упал… А у вас, дружище Эжен, тоже рана?

— Ударило чем-то по голове. Снаряд разбил стену над баррикадой, как раз надо мной.