Последний дубль

Строки расплываются, перечитываю несколько раз, снова и снова. Отказываюсь верить, эмоции захлестывают.

— Поздравляю с официальным трудоустройством, — смеется он. — Стажер Слава, вы готовы приступить к работе в прокуратуре?

Дышу часто-часто, достигаю полуобморочного состояния.

Да, Слава — это имя.

Мое совершенно дурацкое имя.

Точнее — Святослава. Что едва ли спасает ситуацию.

Но я думаю о другом.

Вернее — не думаю вовсе.

Я бросаюсь вперед, прижимаюсь к непосредственному начальнику, обвиваю его руками за талию и застываю в ужасе от нахлынувших чувств.

Проклятье.

Его губы так близко. И так далеко.

Улавливаю аромат мятной жвачки пополам с терпким запахом табака.

Судорожно выдыхаю. Внутри зарождается лихорадочный жар, а снаружи полыхает адский холод.

Что я творю? Еще не целую, но уже тянусь вперед, стремительно сокращаю расстояние. Достигаю неприлично тонкой грани.

По мне плачет уголовный кодекс. И свод строгих правил относительно сексуальных домогательств.

Я себя не контролирую.

Он справляется гораздо лучше. Отстраняет мягко, но твердо.

Какое позорище.

— Достаточно сказать «спасибо», — переводит безумие в шутку.

— П-простите, — запинаюсь.

Обычно я не кидаюсь на людей с целью облобызать и задушить в объятьях.

— Просто вы помогли мне, — неловко оправдываюсь. — Вы же замолвили за меня словечко?

— Замолвил.

Теперь не отвертитесь, придется жениться.

— Ты чересчур впечатлительная.

Нет.

Хотя и это тоже.

Но вообще я люблю вас. Целую вечность. С самого детства. Лет двадцать, не меньше. Серьезный срок. Так долго не живут.

— Простите, Николай Александрович, — старательно возвожу официальный барьер.

— Ничего, — отвечает коротко.

А ведь и правда.

Ничего.

Ничего не произошло. Только мимолетный всплеск. Спонтанное притяжение. Миг до несбывшегося. Нужно смириться.

Он мой босс, и точка. Никаких многообещающих продолжений. Никаких многоточий. Он известный следователь с кучей наград. Я же лишь мелкая сошка. Рядовая помощница. Официальное трудоустройство вряд ли изменит расстановку сил.

Теперь с большим апломбом буду заваривать кофе и раскладывать бумаги по папкам. Стажер. Круто звучит. Уже не практику прохожу, а ворочаю резонансными делами.

Глядишь, пара-тройка десятилетий — и построю карьеру.

— Отдыхай, — он дружески хлопает меня по спине.

А я улыбаюсь и мечтаю стать прозрачной.

***

Рабочая неделя проходит в разъездах, доставляю документы в разные инстанции, выполняю курьерские обязанности. Почти не пересекаюсь с главной причиной помутнения моего разума.

Пусть мы и рядом, однако существуем в разных реальностях. Я смотрю на него снизу вверх, ожидаю одобрения. Он одаривает равнодушным, скользящим взглядом. Мило приветствует, но постоянно держит дистанцию.

Стараюсь забыться, переключить внимание. Напрасно.

Наступают выходные, поэтому надеюсь расслабиться, окунуться в чужие проблемы и отгородиться от своих собственных.

Грядет встреча с подругами. Раньше, в период учебы, общались каждый день, теперь собираемся вместе исключительно раз в месяц. Чаще не удается.

Сперва пересекаюсь с Ритой, вместе заходим в ресторан быстрого и вредного питания. Сходу заказываю колу, потом два гамбургера.

— У меня определенно есть супер-способность, — бросаю скорбно. — Я магнит для всякого дерьма. Создаю неприятности на ровном месте.

— Хватит ныть, — отмахивается Рита. — Ты единственная из всей нашей группы получила должность в прокуратуре.

Она осуждающе смотрит на мою еду, берет лишь кофе.

— Снимаю стресс, — инстинктивно оправдываюсь. — Знаешь, это же внешняя сторона. Вау, прокуратура. Однако по факту в мои обязанности входит только отличать эспрессо от американо.

— Ну и что? — цокает. — Все с чего-то начинают.

— Но не с того, чтобы тискать собственного начальника. Я практически поцеловала его. Понимаешь? Повисла у него на шее и прижалась вплотную.

— Забей, — проявляет возмутительную черствость.

— Как?! — восклицаю пораженно. — Как я могу забить?

Подруга молчит.

Мы расплачиваемся и отправляемся на улицу. Вытерпев несколько минут, опять взрываюсь потоком жалоб.

— Вот угораздило, — сетую, качая головой. — Теперь он понял, что сохну по нему долгие годы. Теперь он знает.

— Думаешь, раньше не знал? — посмеивается.

— Нет, — отвечаю решительно. — Конечно, не знал. Откуда бы ему знать?

— Господи, — протягивает сокрушенно. — Он же не слепой.

— К чему клонишь?

— К тому, что ты в лице меняешься, лишь стоит ему оказаться поблизости. У тебя и голос другой, и взгляд, и жесты. Ты перед ним чуть ли не ковриком расстилаешься.

— Тормози, — роняю сердито.

— Разве я не права? — фыркает.

— Не важно, — заявляю недовольным тоном.

— Прекращай страдать, обрати внимание на кого-нибудь другого.

— Легко сказать.

— Попробуй посмотреть вокруг. Для разнообразия.

— Я не хочу смотреть вокруг, — бормочу обиженно. — Я хочу его.

— Не будь ребенком, — устало закатывает глаза.

— Вокруг одни дебилы.

— Не обобщай.

— Ты хоть одного нормального встретила?

— Возможно, — заявляет уклончиво.

Буквально светится от счастья.