Последний герой

— Никто больше не умрет, — прошептал в его голове инженер. Возможно, Тоша лишь воображал его, ибо именно этот голос хотел услышать в последний раз. — И ты не умрешь тоже, мой мальчик. Мы идем за тобой.

Тоша улыбнулся. И закрыл и без того незрячие глаза.

7

Тоша не знал, какого это — умирать. Но решил, что именно это с ним сейчас и происходит.

Мальчик мягко парил над землей, покачиваясь как на озерных водах. Сквозь закрытые веки он видел ласковый свет. Легкие его дышали как никогда широко и свободно. До него доносились какие-то слабые, далекие-далекие звуки, но Тоша был непричастен к творящейся где-то суете, чем и был чрезвычайно доволен.

…А главное — не было боли. Голова, которая всю последнюю неделю напоминала туго набитый шарик ртути, то и дело плавящийся в разных его уголках, была пуста до блаженного онемения.

Тоша улыбнулся, и его сердце отозвалось на вполне реальное ощущение работы лицевых мышц взволнованным ударом. Мальчик нахмурился, шевельнулся, ощутил под собой мягкую, ровную плоскость.

— Доброе утро, последний герой14, — прозвучал у него в голове бодрый голос инженера.

Тоша дрогнул, разлепил веки и во все глаза уставился вверх, на светло улыбающегося мужчину в цветастой форме: плотный комбинезон с длинным рукавом в синюю и зеленую крапинку и красный логотип «ЗАСЛОНа» на груди. Его голова была покрыта эдаким скафандром, прозрачным со всех сторон кроме затылка, и Тоша мог ясно видеть его смуглое лицо, живые, подвижные глаза и ямочки в уголках широко улыбающегося рта.

— Это вы! — воскликнул Тоша, не сводя с инженера глаз. — Вы связывались со мно…

Инженер многозначительно постучал по герметичной крышке его кушетки костяшкой пальца, указал на ухо и покачал головой. Тоша понял, что почти полностью звукоизолирован, и продолжил по тканно-мозговой связи:

— Это вы. С вами я говорил.

— Так точно. Меня, к слову, Андреем звать. Извини, что не представился раньше. Мечтал сделать это при личной встрече.

Тоша привстал на локтях и огляделся по сторонам. Андрей вез его по расчищенной от обломков сферы-обители дороге, вдоль которой дежурили мужчины и женщины, одетые в такую же цветастую форму. Спадбург встал, не работало ни одно предприятие, и искусственный свет погас над теплицами, в которых выводили фрукты и овощи без ГМО. Теперь город освещал единственный источник света — горящий желтым и белым шар в небе, на который было больно, но очень приятно смотреть. Фальшивая небесная линза с на заказ меняющейся погодой исчезла, и теперь Тоша, подняв глаза, тонул в ясном, синем небосводе, словно опрокинутый в океан.

Мягкий шум со всех сторон оказался грохотом плоских железных птиц, которые кружили над Спадбургом, и воплями городских жителей, которые в исступлении оплакивали смерть Родителя. Еще не осознавшие своего счастья, они сторонились заслоновцев, которые эвакуировали их из стен и раздавали углеродные маски синим от недавней подачи кислорода людям. Спокойно шли за инженерами только дети, которых вытащили на поверхность из цокольного отделения лаборатории «Истока». Похоже, что из-за скачка напряжения в перенасыщенных кислородом палатах случился пожар. Спасенные детки жались к заслоновцам, которые инструктировали коллег, чтобы те подогнали больше машин «скорой помощи».

— Так вот оно, Спасение, — прошептал Тоша. — Не смерть. Жизнь?

— Верно, — сказал Андрей. Он все еще оставался с мальчиком на связи.

Тоша оглядел себя. Он был одет во все чистое и белое; местами обгоревшая кожа — уже забинтована и обработана чем-то, что затягивало раны прямо на глазах. А в руку его был проведен тонкий красный проводок, другой конец которого уходил куда-то в начинку навороченной кушетки.

«Обезболивающее

», — догадался Тоша. В его глазах стояли слезы.

— Значит, теперь всех нас ждет только развитие? — спросил Тоша. — Мы навсегда останемся homo cynthia?

— Sapiens или cynthia — не имеет значения, пока все мы остаемся homo, — сказал Андрей. — Мы — прежде всего люди, и останемся ими, как далеко не зашел бы прогресс.

— А меня вы назвали последним героем, — заметил Тоша. — Почему?

— Потому что никому больше не придется страдать за право жить и развиваться так, как пришлось тебе, — сказал Андрей и коснулся эмблемы «ЗАСЛОНа» на своем сердце. — Об этом мы позаботимся.

И он покатил кушетку с Тошей прочь из руин безумного, зашедшего в тупик города в новый, полный открытий мир.