Последний герой нашего времени

Вспоминая свои ощущения, Алхимик понял, что обрушившимся на него знанием он обязан концентрату «КК». Он принимал белые горошины две недели, прислушивался к себе, но не замечал ничего особенного вплоть до сегодняшнего утра, когда на него хлынул поток понимания. «Моя „драконья голова“ и препарат Вадима перевернут мир, – думал Свиридов, – но сможет ли перевёрнутый мир устоять? Как показывает опыт, люди не готовы взять свою судьбу в свои руки – им нужны вожаки-поводыри. А в поводыри выбиваются не самые лучшие, а всего лишь самые энергичные и самые беспринципные. Это общий закон, который не обойти – по крайней мере, до тех пор, пока на Земле не появятся новые люди. Значит, нужно ждать, пока не подрастут дети нового мира, которые смогут сами решить свою судьбу, не уповая на доброго батюшку-барина или на прогрессоров-гуманоидов из соседней галактики. А мне пора поговорить с Юлей».

Он потянулся всём телом, ощущая себя молодым и сильным, и насмешливо произнёс, обращаясь к «драконьей голове» на мониторе компьютера:

– Жди, дракоша, скоро я сделаю для тебя ошейник.

За окнами лаборатории светило солнце. Зима шла на убыль.

* * *

– Как твой сын, Вадим? – спросил Алхимик.

Они сидели на скамейке неподалёку от детской площадки, ожидая прибытия машины с продуктами. В обязанности командиров дружин входил и контроль за распределением всех добавок к гарантированному социальному минимуму, и Костомаров добросовестно исполнял свои обязанности.

– Всё нормально, Саша. Дети гораздо быстрее взрослых реагируют на «КК», теперь я это знаю точно. Иван меняется, и сильно. Лида хочет сделать ему анализ ДНК в стационаре, где она работает, но проблема в том, – Вадим затянулся сигаретой, – как сделать этот джин-скрин без ненужной огласки.

– Ты думаешь…

– Не думаю – знаю. Новые люди – это же мечта властителей всех времён и народов. Не самостоятельные новые люди, конечно, а такие, которых можно использовать в нужных целях. Франкенштейн, клоны, киборги, зомбированные куклы – много было всяких идей, и наверняка были попытки реализовать эти идеи. С точки зрения людей, привыкших править, мой сынишка – всего лишь генетический мутант, превосходящий по своим физическим и умственным способностям обычного человека. «КК», как и любое научное открытие, – это палка о двух конца. Ребёнок – это ещё полуфабрикат, заготовка, из которой можно выточить всё что угодно. Иммунитет к негативу приходит не сразу… Викинги приносили своим детям птенцов, чтобы детишки вырывали им лапки и ломали крылья – они растили будущих убийц. Как ты думаешь, почему я не обратился со своей идеей к властям или к военным – у меня ведь есть среди них хорошие знакомые? Вот то-то и оно… Когда Ваня станет взрослым, его уже не согнёшь, а сейчас он ещё пластичен и податлив. Этика – это ведь не только результат врождённых наклонностей, даже впечатанных в генетический код, но и продукт воспитания, особенно воспитания в детском возрасте.

«Он прав, – думал Александр, слушая Вадима, – абсолютно. Не потому ли и я сам не спешил осчастливить своим открытием власть имущих? Не очень-то я верю в искренность севших в высокие кресла радетелей за благо народное, особенно если посмотреть, что они и их предшественники сделали со страной. И поэтому…».

– И поэтому, Саша, – Костомаров словно услышал мысли Свиридова, – нам с тобой следует соблюдать крайнюю осторожность. Есть у меня подозрение, что волшебным нашим снадобьем могут заинтересоваться не только князья-бояре отечественного производства, но и короли одного заморского царства-государства. Наследили мы немножко во времена оны…

Несмотря на нарочитую шутливость тона, Вадим был предельно серьёзен – это было видно по выражению его глаз. Александр понял, о чём идёт речь, – он знал, чем занималась фирма с красивым названием «Грёзы Музы», как создавалась её уникальная продукция, и кто был её партнёром. И ему почудилось, что в тёплом весеннем воздухе потянуло мертвящим зимним холодом…

Глава шестая. Идущие по следу

Хьюго Саммерсу было неуютно в небольшой уютной комнате, наполненной мягким полусветом и вкрадчивым антуражем конфиденциальной беседы.

Он, привыкший всегда сидеть комфортно и при этом – не с презрением, упаси Бог, а всего лишь чуть пренебрежительно смотреть на собеседника (так, чтобы собеседник этого не заметил), сейчас вынужден был держать спину неестественно прямо, не решаясь откинуться на кожаную спинку кресла. Но даже эта поза напряжённого внимания давалась ему с трудом – Саммерсу хотелось встать и слушать, стоя по стойке «смирно»: он очень хорошо знал, что за люди с ним беседуют.

Напротив него за низеньким столиком наподобие тех, что стоят в кафе-барах, сидел одутловатый круглолицый человек неопределённых лет. Этот человек мог бы сыграть роль доброго Санта-Клауса, если бы не выкаченные глаза и клешнеподобные руки, делавшие его похожим на краба-трупоеда. «Краб» говорил негромко, цепко ощупывая Саммерса взглядом стеклянно-водянистых глаз, однако при звуке его голоса по спине Хьюго то и дело пробегал неприятный холодок.