Последний герой нашего времени

– Знакомьтесь, – непринуждённо сказал Алхимик. – Юля, моя жена. А это Дашенька. Молоко любит… – он улыбнулся, и его простая и открытая улыбка разом сняла неловкость. И всё стало простым и естественным – как когда-то, когда на улицу можно было выйти без оружия.

– Лида.

– Александр.

– Юля.

– Вадим. – Костомаров завершил ритуал знакомства и тут же добавил, обращаясь к Свиридову: – А знаете, у меня для вас есть подарок.

Алхимик смотрел недоумевающее, и Вадим, чувствуя какое-то странное вдохновение, предложил:

– Знаете что, а пойдёмте-ка к нам в гости. Завтра выходной – почему бы нам не посидеть и не поговорить, как в старые добрые времена? Мы же с вами соседи, насколько я помню, – идти недалеко. Заодно и вручу вам обещанный подарок – он у меня дома.

Для Лидии это стало полной неожиданностью, но она поддержала мужа, интуитивно чувствуя, что всё это неспроста, и что Вадим давно хотел этой встречи.

– Я даже не знаю… – проговорила Юля, посмотрев на своего мужа.

– У вас на сегодняшний вечер какие-то планы?

– Да нет, но мы хотели погулять, – она поправила полог коляски. – Погода хорошая, а Дашенька у нас всё на балконе гуляет.

– Так и гуляйте! – Вадим слегка развёл руками – мол, в чём проблема? – Нам ведь с хозяйкой нужно хотя бы час-полтора – банкет сервировать, и всё такое. Приходите через два часа. Дом – вот он, а квартирный код…

– Спасибо, – сказал Алхимик. – Мы придём. Втроём – не с кем нам оставить Дашу.

– Разумеется, – Лидия вежливо улыбнулась. – Говорите, она у вас молоко любит?

* * *

– Вот, – Вадим положил на стол фотографию. – Это ведь вы, Александр?

– Надо же, – Алхимик бережно взял фото, – нашлась. А мать всё сокрушалась, что не забрала её с нашей дачи. Вы нашли эту фотографию…

– … в Комарово. Недавно. Были у нас там кое-какие… дела. Так что вы теперь может обрадовать вашу маму.

– Не получится, – грустно сказал Свиридов, – она умерла год назад. В одночасье: вечером легла спать, а утром не проснулась. На здоровье она не жаловалась – её доканал денежный крах. Выскребала-выскребала страховку за квартиру, а деньги фьють – и нет их. К старости люди вообще становятся консервативнее: для них любые перемены болезненны, а когда этим переменам конца-краю не видно… Революцию девяносто первого со всеми её последствиями мать ещё пережила, а вот Обвал… Два таких потрясения – это многовато для одного человека.

«Да, – подумал Костомаров, – Обвал собрал обильную жатву». Он хотел рассказать, как полтора года назад погибла мать Лидии – пошла в магазин, оказалась в центре грабежа, и ахнуть не успела, как получила удар по голове куском ржавой трубы. Он вспомнил, как она, умирая в больнице, жалела до слёз, что не донесла домой вырванную у неё из рук авоську с хлебом, пачкой пельменей и двумя банками консервов. Вадим хотел рассказать об этом, но передумал – зачем? Подчеркнуть, что мы, мол, тоже пострадали? Так в Питере (да и во всей России) пострадал почти каждый. Прошлое надо помнить, но думать надо о будущем: жизнь продолжается.

Они сидели за столом в квартире Вадима. Банкетным этот стол можно было назвать с большой натяжкой, однако всё познаётся в сравнении: ещё год назад ни о каких гостевых посиделках с угощением не могло быть и речи. Теперь с едой стало легче: военизированные фермерские хозяйства в пригородах постепенно оживали, и в городе появились и яйца, и молоко, и мясо. Улучшилось и централизованное снабжение продовольствием – Время Тьмы отступало перед организованными усилиями людей.

Но главное – четыре человека, сидевшие за столом, ощущали атмосферу понимания, появившуюся почти сразу. Всего через час им всем уже казалось, что они знают друг друга давно, чуть ли не со школьной парты, а сегодня просто встретились в очередной раз после не слишком долгой разлуки. А будущее было рядом: Даша сосредоточенно перебирала игрушки в манеже, великодушно предоставленном Костомаровым-младшим; Ваня, убедившись, что содержательной беседы с маленькой гостьей не получится, и ощущая себя по сравнению с ней взрослым и солидным, устроился на диване и листал книжку с картинками.

– Предлагаю тост за них, – сказал Вадим, кивнув в сторону детей. Домашние закрома бывшего Повелителя Муз изрядно оскудели, однако он сумел изыскать в них бутылку вина и бутылку хорошего коньяка, что по нынешним временам казалось невиданной роскошью.

– А потом будем пить чай, – предложила Лидия.

– Очень конструктивное предложение, – поддержал её Свиридов, – тем более что к чаю у нас кое-что есть. Вот, – он жестом фокусника извлёк из пластикового пакета упаковку с чем-то, отдалённого напоминающим бисквит. – Искусственное печенье, и даже съедобное. Продукция моего родного института – овеществлённый труд множества людей, в том числе и меня.

– Мужчина должен быть кормильцем, – преувеличенно серьёзно заметила Юля. – Так заведено со времён охотников на мамонтов.

– И воином, – серьёзно добавил Вадим.