Последний Исход

– Да? – рассеянно спросил Арлинг, гадая, стоит ли идти за водой, чтобы промыть ранки, или просто наложить мазь сверху и поверить, что она справится с любой заразой.

– Так говорила моя мама, а ей – моя бабушка, а бабушке – ее бабушка. А еще мама рассказывала, что если встретить в жизни праведного человека, он поможет эту петлю снять. Я знаю, ты добрый человек, Арлинг, и ты снимешь с меня петлю. Поэтому мы встретились.

Арлинг обычно рассеяно пропускал ее болтовню мимо ушей – ему просто нравилось слушать ее голос – но на этот раз замер, не донеся мазь до пятки Дии. Это было что-то новенькое. Его называли по-разному, но добрым – никогда. Эх, Дия, какая прелесть быть ребенком! Что говоришь – в то и веришь.

Регарди промолчал. У него еще будет время развеять ее иллюзии. Между тем, девочка вытащила банку с мазью у него из пальцев и принялась сама размазывать средство по грязной коже. Арлинг махнул рукой – нарзиды рождались на улице, и, похоже, грязь никогда им не вредила.

– Ты часто молчишь, – пробормотала она и неуклюже заползла к нему на колени. Регарди напрягся, но прогонять не стал. Ему внезапно стало интересно, что будет дальше.

– Праведный человек – это ты, – еще раз повторила она и положила теплую щеку ему на грудь. Арлинг знал, что всем детям давали на ужин козье молоко, и теперь от Дии пахло так обольстительно по-домашнему.

– Какая ты еще глупая, – задумчиво протянул он. – Я тебе скажу, кто такой праведный человек. Махди, великий учитель моего учителя, писал так: быть праведным – это значит творить добро, быть смиренным, иметь чистое сердце, говорить правду, стремиться к знаниям, подавлять гнев, быть терпеливым, дружелюбным, стыдливым, почтительным к старому… Хм… Надо же, остальное забыл. А кто-то еще собирается вспоминать древние ритуалы серкетов. Ну да ладно. Я открою тебе секрет, девочка. Махди хоть и был умным, но некоторых вещей все же не понимал. Праведных людей в мире не существует. Мы творим добро, но оно часто оборачивается злом, мы думаем, что смиренны и терпеливы, а на самом деле, прячем гордыню за красивыми словами, мы стремимся к знаниям, но лишь больше запутываемся в собственном невежестве. Праведный человек – это идеальный человек. Таких не бывает.

Арлинг замолчал – Дия его уже не слушала. Она заснула, уткнувшись носом в его подмышку, и, похоже, ее не смущало, что он тоже давно не мылся.

Вздохнув, Регарди прислушался к ночной мошкаре. Она звенела тише, а значит, близился третий час ночи, когда начинался обход лагеря дежурным патрулем. Иногда стражники заглядывали в палатку Сола, и ему следовало быть на месте – на всякий случай. Но Дия так хорошо спала, что ему отчаянно хотелось остаться у обоза на всю ночь.

И тут он почувствовал взгляд. Цепкий, внимательный, колючий. Несмотря на темноту, их тщательно разглядывали. Иман слишком долго тренировал его замечать такие взгляды, и Арлинг знал, что не мог ошибиться. Смотрели со стороны лагеря, возможно, из-под повозки с зерном для скота. И это не была стража, потому что за ними наблюдали уже давно. Регарди понял, что знакомое чувство преследовало его весь вечер, однако он только сейчас обратил на него внимание – непростительная ошибка, которая могла стоить жизни не только ему.

Арлинг осторожно встал и понес Дию к тому месту, где она обычно спала. Он шел рассеянно и даже небрежно, неся девочку на руках и вслушиваясь в каждый звук со стороны телеги с зерном. Но все было тихо, а через какое-то время исчезло и само чувство. Если кто-то и следил за ним, он поспешил скрыться, то ли заподозрив, что его обнаружили, то ли по другой причине.

Вернув Дию на ее привычное место, Арлинг осторожно отправился к подозрительному обозу.

Среди тюков с зерном никого не было. Он тщательно исследовал повозку, обнюхал каждый мешок и уже собирался уходить, когда обнаружил маленький разрез на тюке, стоящем с краю. Кто-то осторожно извлек из мешка пригоршню зерна, просыпав пару зерен на дно телеги. Кто-то без запахов и звуков. Но кому это было нужно? Нарзидов кормили хорошо, а керхи и воины вряд ли бы стали воровать еду для скота. На песке у повозки было много следов, но свежих он не нашел.

Покрутившись вокруг еще какое-то время, Арлинг вернулся в шатер шамана в самом скверном расположении духа.

Предчувствие не обмануло – неприятности начались через три дня на следующем привале.

Он лежал, отвернувшись к стенке палатки, и, как обычно, изображал покорность и равнодушие к происходящему. Между тем, в лагере действительно что-то происходило. В палатке шамана собралось все руководство: Джаль-Баракат, Азатхан, капитан каравана Зорган и еще двое горцев, которых Арлинг не знал. Ругали Сола. За последнюю неделю скончалось еще пять нарзидов – двое от укусов змей, трое от странной слабости. Последних Сол лечил много дней, но, несмотря на старания керхского знахаря, люди умирали. Сначала переставали говорить, потом отказывались от еды и воды, какое-то время ехали в обозе для больных, и в один день просто не просыпались.