Последний хит сезона

На верхней ступеньке лестницы мы ненадолго задержались. Мужчина моей мечты решил, что полминуты погоды не сделают и, прежде чем мы выйдем «на люди», он вполне может поцеловать меня еще разок. Я, естественно, не возражала.

— Да, если уж такого мужика, как Витька, пробило… — Судя по всему, Гошка расположился у самых дверей и говорил громко, чтобы нам было хорошо слышно. — Лучших товарищей теряем!

— Тебе же это не нравилось. — Голос Александра Сергеевича звучал вполне благодушно, но я вздрогнула. Как-то нехорошо получается: руководитель ждет доклада от младшего оперативного сотрудника, а этот сотрудник целуется в подвале с Витькой Кирилловым!

— Мне и сейчас не нравится, но кто меня спрашивает? — Гошка дождался, пока мы с Витей перешагнем порог, и невежливо ткнул пальцем. — Только посмотрите на них! Вы когда такие счастливые лица видели?

— Трепло, — отмахнулся Витька и подвел меня к дивану.

Не знаю, какое такое особенное счастье углядел напарник на моей физиономии, но после темного подвала яркий электрический свет в комнате слепил мне глаза, и я жмурилась, чувствуя себя летучей мышью.

Скрипнуло кресло. Баринов поднялся и подошел ко мне:

— Ну-ка, повернись…

Витька издал невнятный недовольный звук и крепче сжал мою руку. Шеф усмехнулся.

— Не ворчи, сейчас я тебе ее верну, посмотрю только. Рита, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, Сан Сергеич. — Я вытерла слезящиеся глаза и улыбнулась. — А где Мурашов?

— Гоша там, в углу, двоих сложил, — махнул рукой шеф. — Который из них Мурашов?

Я повернула голову: действительно, в углу рядышком, словно два поленца, лежали, упакованные фирменным Гошкиным способом, здорово помятый Виталий Александрович и Никита, у которого на левой скуле уже начал наливаться здоровенный синяк.

— Справа — Мурашов, а слева — его начальник службы безопасности.

Никита зло сверкнул глазами.

— Сука рыжая! Надо было не разговаривать с тобой, а сразу на лоскуты порезать! Надо было мне…

Витя медленно встал и неторопливо подошел к нему. Просто подошел и посмотрел, даже ничего не сказал. Но Никита захлебнулся словами и весь как-то скукожился. Витя удовлетворенно кивнул и вернулся ко мне, на диван.

— Теперь расскажи, наконец, что произошло? — попросил шеф.

— Ох. — Я потерла лоб. — Сейчас, только с мыслями соберусь, а то столько всего было… Значит, так, когда я пришла в «Хит сезона», они, — я указала на своих недавних противников, — уже знали, что я не работаю в «Воскресном бульваре».

— Мы в курсе, — кивнул Александр Сергеевич. — Старостин звонил.

— Старостин? А что он…

— Потом. Сначала ты докладываешь, а все вопросы потом.

— Слушаюсь, — отсалютовала я. — В общем, они уже знали, что я не из «Воскресного бульвара», но кто я на самом деле — не разобрались. Тем более что Зоя, та девушка, с которой я вчера разговаривала, их запутала. Она-то была уверена, что я журналистка и подруга Альбины, и начальство свое в этом убеждала совершенно искренне.

— То есть эта барышня тебя заложила?

— Со всеми потрохами. Мало того, она и Альбину, подружку свою, сдала. Это с ее подачи служба безопасности Сторожевой заинтересовалась. А уж когда Никита за нее взялся, он быстро все выяснил — методы у него суровые. — Я, не оборачиваясь, указала большим пальцем в сторону подвала.

— И что он выяснил?

— Что, пока Альбина работала в «Хите сезона», она собрала информацию, которая могла сильно осложнить жизнь и самому господину Мурашову, и его фирме. Мурашов сказал, что Сторожева его шантажировала, хотела получить пятьсот тысяч долларов за флешку со всеми материалами. Кстати, флешка лежит у Мурашова в правом кармане пиджака.

Гошка тут же встал, подошел к директору «Хита сезона» и бесцеремонно сунул руку ему в карман.

— Ай, молодец, Ритка! — Он показал флешку. — Значит, это и есть та самая бомба, на которую Сторожева рассчитывала? Как же ты уговорила Мурашова про нее рассказать?

— Он сам решил похвастаться, — призналась я. — И припугнуть меня заодно: дескать, вот из-за чего Альбина погибла.

— Идиот, — довольно громко прошипел Никита. — Я же говорил, что уничтожить надо!

Следующий пассаж, в котором он дал характеристику своему работодателю, был абсолютно непечатным, даже предлоги и союзы там были, кажется, нецензурными. Впрочем, Виталий Александрович на это не отреагировал, ему явно было нехорошо. Баринов внимательно посмотрел на него, потом спросил у Кириллова:

— Витя, ты Мурашова не слишком сильно обработал? Не хватало нам еще разборок с превышением обороны и злоупотреблением полномочиями.

— Нормально, — коротко ответил Витька. — Пусть скажет спасибо, что я его не убил. — Он перевел взгляд на Никиту и добавил: — И ты тоже.

Никита, который уже открыл было рот, поперхнулся и промолчал.

А я продолжила доклад:

— То, что разговора не получится, я поняла почти сразу. Они хотели выяснить, кто я такая и что мне удалось узнать про Сторожеву. Я попыталась свернуть беседу и вежливо уйти — меня не отпустили. Тогда я решила прорываться, но Никита вколол мне какую-то дрянь… в общем, очнулась я уже здесь, внутри этого средневекового кошмара.