Последний холостяк

И, не дав ему даже рта раскрыть, Антония подбежала к двери, распахнула ее, чуть не сбив с ног припавших к ней ухом почтенных леди, и крикнула:

– Хоскинс! Проводите его сиятельство!

Дрожа от гнева, отчаяния и осознания собственного бессилия, Ремингтон уселся на обитое бархатом сиденье своего экипажа и велел кучеру везти его домой. На протяжении всего пути он мысленно продолжал спор с Антонией и с самим собой. Как она посмела отказаться стать его женой? Уж не тронулась ли бедняжка умом после пережитого нервного перенапряжения? Что за странные идеи родились в ее миленькой головке? Начать собственное дело, стать суфражисткой, отправиться на Барбадос и рисовать там обнаженных туземцев, курить сигары, пить виски! Это же несусветный бред!

Похоже, она никак не могла взять в толк, что ее ждет участь изгоя, что скоро ее перестанут принимать и даже прекратят разговаривать с ней на улице. А в деловых сферах с ней порвут контракты, чтобы сохранить репутацию фирмы или банка. Более того, ее сместят со всех постов и в благотворительных организациях, потому что одинокая дама, запятнавшая позором свое имя, по неписаным правилам подвергается остракизму и лишается всех прав. Как же она всего этого не понимает?

Ему было горько осознавать, что виновником свалившихся на Антонию напастей является он сам. Возможно, это даже к лучшему, что она пока еще не поняла, какой колоссальный урон ей нанесен его опрометчивым поведением. Граф застонал от отчаяния и, уронив руки на сиденье, закрыл глаза.

И тотчас же перед ним соткался ее прежний милый образ, проникнутый вожделением, нежностью и прочими чувствами, родившимися в ней во время их интимного свидания. Словно бы наяву, лорд Карр ощутил прикосновение ее пальцев к его коже, вкус ее губ на своих губах. А в ушах у него зазвучали те глубокие вздохи и тихие стоны, которые сопровождали самые сладкие мгновения их тайной встречи. Волна нежданных эмоций, нахлынувших на Ремингтона, вызвала неуместное напряжение в его чреслах.

Он вздрогнул, встряхнул головой и сжал кулаки, борясь с желанием заключить Антонию в объятия немедленно, крепко прижать ее к себе и защитить от нависшей над ней угрозы. В это мгновение граф был готов раздавать зуботычины и тумаки налево и направо, расквашивать носы всем насмешникам и острословам, позволившим себе задеть се честь. Тяжелый стон вырвался у него из груди, он открыл глаза и уставился в окно.

Несомненно, забота о леди Пакстон отныне стала главным смыслом его существования. Вернее, ему хотелось холить и лелеять очаровательную женщину по имени Антония, видеть ее ежедневно в своем доме, в своей постели, но уже носящей другую, его фамилию. Он жаждал встреч с ней за завтраком по утрам, а в постели – по вечерам. Мечтал делить с ней радости-жизни и совместно предаваться воспоминаниям в старости. Желал овладеть ею так, как овладела им она. И для осуществления всех этих желаний было необходимо на ней жениться.

Но как, черт подери, ему этого добиться?

Он выпрямил спину, поджал губы и прищурился, погружаясь в размышления. Непременно должен был найтись какой-то верный способ добиться поставленной цели. Ведь умудрился же он соблазнить ее, вселить в нее желание лечь в его постель! Так отчего же он сомневается в своей способности придумать, как повести ее к алтарю? Взгляд его скользил по улице, заполненной прохожими. Неожиданно что-то, точнее, кто-то привлек его внимание. Приглядевшись, он узнал эту женщину, ее звали леди Констанция Эллингсон.

Ремингтон оживился и радостно рассмеялся.

– Ах, Антония, – пробормотал он. – Ты была права, у меня действительно что-то стряслось с головой!

Глава 14

В тот вечер в гостиной, где обычно все обитатели дома коротали время, воцарилась напряженная тишина, едва лишь туда вошла Антония. Она взяла корзинку для шитья и тихо села на стул. Спустя короткое время Гермиона прокашлялась и промолвила: – Мы просим тебя простить нас, Антония, за то, что мы подслушивали возле двери твоей спальни… Обычно мы не имеем привычки совать нос в чужие дела, но на сей раз обстоятельства настолько серьезны, что нам важно знать наверняка, предлагал ли граф Карр тебе выйти за него замуж или нет. Не могла бы ты удовлетворить наше любопытство?

Антония окинула взглядом напряженные лица вдов и сказала:

– Нет, он не предлагал мне этого.

– Разве? – с удивлением переспросила Гермиона. Все зашептались, смущенные таким ответом.

– Но нам казалось, что… – робко произнес кто-то.

– Он не предлагал, а требовал, чтобы я стала его женой, – уточнила Антония. – И я ему отказала.

По гостиной прокатился ропот, сопровождаемый вздохами и горестными репликами присутствующих, лица которых стали хмурыми и озабоченными. За всех снова высказалась тетушка Гермиона: