Последний Хранитель

Оро стоял с закрытыми глазами, наслаждаясь тем, что может чувствовать ветер на своем лице. За стенами слышался треск пламени, и когда он открыл глаза, то увидел, как тлеет вдали то, что уничтожила Опал, и клубы дыма сплетаются с ночными облаками.

— Наши души полны нетерпения, но самих нас мало, моя королева. Будут ли еще враги на нашем пути?

Опал еле сдержала смех.

— До утра — нет. Мои враги, знаешь ли, сейчас терпят некоторые трудности. Мамочка это видела, мамочка это знает.

Частичка разума Оро, все еще принадлежавшая ему и не подчиненная воле Опал, подумала: «Неподобающе для нее именовать себя нашей матерью. Она лишь насмехается над нами».

Но сила эльфийской гизы — оков — была настолько велика, что даже мятежная мысль причиняла Оро физическую боль.

Опал заметила, что он вздрогнул.

— О чем это ты думаешь, капитан? Не о мятеже, я надеюсь?

— Нет, моя королева, — сказал Оро. — Просто это слабое тело не способно сдерживать мою жажду крови.

Эта ложь стоила ему еще одного болевого укола, но он был к нему готов и стойко перенес его, не выдав себя.

Опал нахмурилась. У этого эльфа были свои убеждения, но неважно. Энергия Оро почти угасла. Берсеркеры едва протянут эту ночь, а потом откроется вторая печать — и начнется Эра Кобой.

— В таком случае, вперед, — бросила она. — Если хотите, можете поохотиться, но помните, что ваша истинная цель — охранять врата. Я сумела обезвредить людей на некоторое время, но с восходом солнца они восстанут и принесут разрушение всем нам подобным, — Опал решила говорить в стиле Берсеркеров, чтобы Оро все понял. — Их сердца холодны и они не ведают, что такое пощада, и беспощадной же волной они обрушатся на нас.

Этот стиль разговора, похоже, пришелся Оро по душе, и он удалился, собираясь на охоту.

Вся ситуация была, надо признать, просто идеальной. Берсеркеры будут охранять весь периметр, ошибочно веря в то, что мрачные врата куда-то действительно ведут. А позже они попросту растают в воздухе, перейдут к следующей жизни, не подозревая о том, какой геноцид они помогли организовать.

«Призраки — далеко не самые надежные свидетели на трибунале», — подумала Опал, злорадно ухмыляясь.

Но как бы ей ни было приятно восхвалять себя, перед ней была поставлена великая задача, требующая всего ее не менее великого интеллекта, и задачу эту следовало выполнить. Печать оставалась закрытой, и все, что могла сейчас сделать Опал — это продолжать излучать черную магию, пока та не поглотит ее физическое тело. Она уже чувствовала, как возникают волдыри на плечах. Магия вскоре покинет ее, причинив ей перед этим непоправимый ущерб.

Ее сила исцеляла волдыри, но это стоило магии, и они постоянно появлялись снова.

«Я вполне могла бы решить эту проблему, убив кого-нибудь», — обиженно подумала она, успокаивая себя словами, подбадривавшими ее в тюрьме:

— Очень скоро все люди будут мертвы, — сказала она, подражая вековому монотонному тону старого гуру. — И тогда Опал полюбят.

«И даже если не полюбят, то хотя бы все люди будут мертвы».

Оро поднялся по старинным ступенькам, с трудом переставляя маленькие ножки, а потом оббежал Врата Берсеркеров, вспоминая тот день, когда он помогал возводить эту башню. Конечно, тут была задействована куда более сильная магия, чем простая левитация строительных блоков. Бруин Фадда заставлял свою команду отдавать все силы этой печати. Большой круг колдунов, пропитывающих камень волшебными молниями…

«Тот, кто откроет эти Врата, получит куда больше, чем мы отдаем сейчас», — пообещал тогда Бруин. Он повторял свое обещания даже тогда, когда Оро и его воины лежали, умирающие. Бруин ошибался. Королева Опал быстро получило именно то, чего ожидала.

«Как она узнала?» — Оро грызло любопытство. «Я был почти уверен, что мы давно забыты этим миром».

Берсеркеры щетинились, стараясь показать как можно больше жестокости, злобы и желания навредить людям. Они пытались стоять смирно, когда Оро давал им указания, но это было очень проблематично, особенно для пиратов, которые едва могли удерживать свои ветхие кости в одном положении.

Оро встал на пенек, чтобы маленькое тело его хозяина было видно всем, и взмахнул рукой, призывая к тишине.

— Мои воители! — воскликнул он. Эхо его голоса разнеслось над рядами. — Наконец-то наш день пришел!

Ряды берсеркеров взорвались ликующими криками, свистом, лаем и всеми теми звуками, которые могли издавать одержимые воителями существа. Оро не смог спрятать гримасу. Это были уже не те воители, которых он помнил когда-то, которые сражались до конца и получали смертельные раны на холмах Тальтиу… но все же они оставались собой, и воля сражаться у них была, хотя о способностях к сражению нельзя было сказать того же. Именем Дану, в его рядах стояли лисы! Как может лиса орудовать мечом? Но лучше не говорить сейчас этого вслух — пусть дух его воинов будет крепок. Оро всегда гордился своим красноречием.

— Мы выпьем горечь нашего поражения и выплеснем ее на наших врагов! — воскликнул он на весь луг.

Его воители замычали, зарычали и всячески выразили свое рвение, за исключением одного.