Последний Хранитель

Артемис совершал последние приготовления в своем офисе: записывал завещание и пытался взять себя в руки, разогнать серое облако печали, пытавшееся затмить его решимость. Наверняка доктор Аргон посоветовал бы ему сейчас немедленно выплеснуть эмоции и не копить их в себе, во избежание психологической травмы на всю жизнь.

«Но уже не будет никакой „всей жизни“, доктор», — кисло подумал Артемис.

После всех этих приключений пора бы уже привыкнуть к тому, что ничего никогда не шло точно по плану. Но его все еще удивляла бесповоротность шага, который ему было необходимо принять… и, конечно же, тот факт, что он абсолютно осознанно идет на это.

Мальчику, который несколько лет назад похитил Элфи Малой, и в голову никогда не пришла бы мысль о самопожертвовании.

Но он уже не тот мальчик. Он вновь обрел родителей; у него были братья.

И дорогие друзья…

Еще кое-что, чего Артемис никогда не мог предположить.

Артемис чувствовал, как дрожат пальцы, сжимающие ручку, которой он подписывал свое завещание. Будут ли эти бумаги иметь хоть какой-нибудь вес в будущем? Вряд ли. Ведь вся банковская система, скорее всего, не подлежит восстановлению, так же как и мировая фондовая биржа. Так же как рынки, акции и облигации.

«И надо же было все это время провести, накапливая состояние», — подумал Артемис.

«На самом деле я его просто потратил впустую…»

И затем: «О, перестань, Фаул. Что за сентиментальность? Ты ведь любишь золото практически так же сильно, как Мульч Рытвинг — жареную курицу. И если бы можно было повернуть время вспять, ты бы все сделал также».

И это было правдой. Артемис не верил в то, что перед смертью можно кардинально измениться. Уж слишком самонадеянно. Человек всегда остается тем, кем он есть, и нужно принимать любые суждения о себе.

«Если существует Святой Петр, то я не буду спорить с ним там, у Жемчужных врат», — пообещал сам себе Артемис, хотя теоретически его душа, скорее всего, останется здесь в виде призрака, подобно Берсеркерам.

«Может, я буду потусторонним телохранителем для Майлза и Беккета».

Эта мысль успокоила Артемиса и вызвала у него улыбку. Оказывается, не так уж и страшно умирать. Как будто участвуешь в какой-то ролевой игре, а не идешь на смерть на самом деле.

Однако страх вновь вернулся, когда Артемис запечатал завещание в конверт и положил его на стол, в свете настольной лампы. Он долго вглядывался в документ, остро ощущая безысходность.

Пути назад нет.

И тут страх навалился на него камнем, приковав к стулу. Он почувствовал гнетущую тяжесть в желудке, конечности как будто отнялись.

Артемис несколько раз глубоко вдохнул, чтобы не удариться в истерику, и спокойствие вернулось.

«Я всегда думал, что у меня будет время попрощаться, или что-то в этом роде. Чтобы сказать тем, кого я люблю, как много они значат для меня».

Не было времени. Не было времени ни на что, кроме действий. Страх исчез. Артемис сумел сосредоточиться на цели.

«У меня получилось», — осознал он. «Я могу думать сердцем…».

Артемис отодвинул кресло, раз хлопнул по коленям и поднялся, чтобы достойно встретить свою судьбу.

Элфи ворвалась в офис, и глаза ее пылали гневом.

— Я заглянула в винный погреб, Артемис.

— А, — покивал Артемис. — Яйцо прибыло.

— Да, прибыло. И я посмотрела внутрь.

Артемис вздохнул.

— Элфи, я сожалею, что ты это увидела. Мульч должен был спрятать…

— Мульч — и мой друг тоже, и я сказала ему, что ты наверняка попытаешься что-нибудь провернуть. Он уже прокапывал себе туннель для побега, и тут, представляешь, на автопилоте приехало яйцо. Мульч выразил предположение, что это — именно то, что ты хочешь провернуть.

— Элфи, это не то, что ты думаешь.

— Я знаю, что ты задумал. Я догадалась.

— Может, это и кажется слишком радикальным, — промолвил Артемис, — но это единственный выход. Я должен сделать это.

— Ты должен сделать это?! — в запале выкрикнула Элфи. — Артемис Фаул все решил за всех, как обычно!

— Извини, но обстоятельства вынуждают.

Элфи вытащила пистолет.

— Нет. И думать забудь, Артемис. Этого не случится.

— Это должно случиться! Может быть, будь у меня время и ресурсы, я бы разработал какую-нибудь альтернативную стратегию…

— Альтернативную стратегию?! Мы не о рутинной вылазке говорим, Артемис! Это твоя жизнь. Ты собрался пойти и убить себя! А что насчет Дворецки?

Артемис снова вздохнул. Оставлять бессознательного Дворецки, не посвятив его в план, тем более учитывая тот факт, что верный телохранитель, узнав обо всем, немедленно окрестит себя виновником…

Побочные потери. Я в своем репертуаре.

— Нет. Я не могу ему сказать, и ты тоже не вздумай…

Элфи прервала его, взмахнув оружием.

— Отставить приказы, гражданский! Здесь я — офицер при исполнении, и я категорически отвергаю эту тактику.

Артемис сел в кресло и уронил лицо на руки.

— Элфи, до рассвета всего полчаса, потом я в любом случае умираю. Дворецки умирает. Джульетта. Моя семья. Почти все, кого я люблю, умирают. Все, что ты сделаешь — обеспечишь Опал победу. И не спасешь никого.

Элфи встала за ним и мягко коснулась его плеча. Артемис внезапно почувствовал, что у эльфов, оказывается, есть какой-то особый аромат.