Последний князь удела

-Ежели насильством нельзя, то лаской уговорим - насупленный стрелец, показал изрядных размеров кулак.

-Эх, не обдумал ты куплю, будет тебе заместо облегченья одна туга - не стыдился сочувствовать Бакшеев - умно было б выждать, да как на свеев в рать пошлют, там то по случаю и обзавестись немцем, або литвином, они уж посмирнее. Много ль серебра дал за огольца этаково ?-

-Почитай шесть рублёв, да двадцать алтын с деньгой-

-Справно же ты годовое государево жалованье-то растратил - завздыхал тароватый рязанский дворянин, и, приблизившись к незадачливому рабовладельцу, зашептал - Могу упросить княжича твово холопа взять на себя, он тебе убыток то возместит, да, пожалуй, и приварку алтын пять накинет. У него, на Угличе, холопей-то в строгости держат, не забалует-

-Уж пожалуй, сделай милость-

Бакшеев повернувшись ко мне, подмигнул и, придав голосу умоляющую интонацию, заныл - Господине, выкупи отрока сего у достойного мужа, стрельца московского, он нам в конюхах зело полезен будет-

Стараясь не выдать мимикой эмоции от такого весёлого передела собственности, распорядился Ждану отдать денег. Тот искренне не понимал, зачем платить за дикого степняка такую прорву денег, но перечить не стал и пошел с обрадованным солдатом к нашему двору, подьячему без торга была обещана его плата и он стал составлять грамоту на полоняника. Раздевать пленника для осмотра особых примет мы не стали, чем вызвали недоумение у приказного канцеляриста:

-А ежели сбежит, без писаных отметин розыск учинить невмочно будет-

-У нас далеко не убежишь - развеял его сомнения Афанасий.

Глава 15

По завершении бюрократической процедуры, наша кавалькада тронулась с площади. Свежеприобретенный живой товар вступил в дискуссию с ветераном- пограничником, владеющим, кажется, всеми наречиями южной степи. Из сумбурного диалога были чётко различимы лишь отдельные слова - аталык, бесленей, мурза, эмильдаш.

- Просит черкес брата его молочного из полона у простого человека выкупить. Сулит окуп богатый, молвит-де из мурзинского рода - сообщил мне результат общения бывалый рязанец.

- Да есть ли смысл в том деле - поинтересовался я.

-Корысть завсегда найти можно, да коль правда татарчонок родовитым окажется, то акромя серебра и знание какое извлечь можно-

-Как же, ты говорил за брата просит, он черкес, тот татарин, может, врет всё?-

- Векую ли ему лжу творить? Свои очами все увидим, он баит, тут недалече. Да и черкес то наш малой сам непростого чина, молвит - орк он-

-Кто?-

-Уорк-

-Это кто такие?-

-Да уздени то, как у нас московские дворяне, панцырная дружина князей их. Они ж в горах каменных проживают-

-Кто в горах живет?-

- Да орки, прямо ж сказываю-

Полный сюр, орки тут у них по горам бродят. Какой-то это совсем странный мир или затянувшаяся галлюцинация. Альтернатива была грустной, и мне было проще верить в дикие загибы этой реальности. С такими-то невеселыми мыслями мы и отправились на указанный пленником двор, который находился в Занеглименьи на Орбате. Находящаяся за кремлем и мостом через реку улица была богатой, с двух и трехэтажными усадьбами. Нужное нам подворье помещалось в проулке, и было явно не боярским.

На стук в ворота открыл хозяин, снаряженный как для боя. Узнав цель визита, пригласил нас заезжать внутрь.

Бакшеев начал торговаться, не слезая с коня, из его слов следовало, что нужен нам младший конюх, и так и быть возьмём, если есть лишний, но только незадорого.

-Простых татарчат я уже роздал - сообщил озадаченный хозяин - остался токмо мурзин сын, но за него окуп богатый получу-

-Родовитого держишь? - слезая с коня, удивился рязанец - еда ли не ведаешь, что знатных государь велит на его Крымский двор вести, за его голову награду дадут?-

-Да что та награда, корабленик португашский-

-А честь царская уж и не в почёт стал быть, ни о чём, акромя богачества уж и не думаешь. А знамо ли тебе, купчина, что за едного мурзу можно два надесять душ христианских из бесерменского рабства вывести? Кровью православной торгуешь?

Вяземский воин, услышав обращение к себе как купцу, налился весь дурной кровью и стал хвататься за оружие. Афанасий же тона не менял:

- Пошто сабельку аки девку красную лапаешь? Правда очи ест? Ну тогда аль тут руби, али отворяй ворота, съеду с двора сего воровского! Ну, уж уста-то затворёнными держать не буду, скажу весть сию, кому знать следует.

Дворянина такой поворот событий заставил задуматься. В ходе мыслительного процесса его лицо поменяло цвет с красного на белый. Он начал уговаривать нас никому не докладывать, оправдываясь денежной нуждой.

-На чтож серебро тебе потребно, вроде бронь у тебя справная, вон и наручья есть, да и шелом работы персидской?-