Последний контакт

— Да, — кивнул Ильин, — всё верно. В середине двадцатого века — покорение Луны. В середине двадцать первого — покорение Марса. Но те экспедиции носили сугубо политический характер. Да, эти полёты могли иметь большой практический смысл: проверка того, может ли человек работать на поверхности другой планеты, отработка посадки марсианских и лунных модулей, огромная работа по созданию и усовершенствованию систем жизнеобеспечения и регенерации воды и кислорода. Всё верно. Но при этом все подобные миссии всё же были направлены на достижение политических целей. Вот скажите мне, какой был практический смысл в физическом присутствии человека на Луне в то время?

— Ну как, — замялся Вершинин, — сам факт того, что можем…

— Вот именно — факт того, что можем. То есть демонстрация силы и экономической мощи. По сути — гонка вооружений. Но что именно делал человек на Луне или на Марсе?

Ответить на этот вопрос никто не смог, все лишь плечами пожимали да переглядывались.

— А я вам скажу — не было тогда его вовсе, этого практического смысла. На тот момент в физическом присутствии человека на Луне или на Марсе не было никакой необходимости. Все те манипуляции, которые американцы проводили на Луне, наши проводили при помощи луноходов и автоматических зондов, причём задолго до того, как туда полетели пилотируемые миссии. Взять пробы грунта? Так мы уже. Пробурить скважины? Да пожалуйста! Отработать системы жизнеобеспечения? Так у нас уже всё отработано на орбитальных станциях. Причём запускать пилотируемые миссии было в десятки раз дороже, чем беспилотные. А потому я повторюсь: никакого практического смысла, кроме банальной гонки вооружений, в физическом присутствии человека на других планетах Солнечной системы не было. Всю работу, которую мог выполнить человек, роботы выполняли не хуже, а во многом и лучше, поскольку им, извиняюсь, кушать и в туалет не нужно, они могут не спать, их не сжигает радиация. Я могу ещё с десяток преимуществ назвать, но думаю, суть вы поняли.

— Владимир Иванович, — вставил свои пять копеек Сопкин, — этот исторический экскурс, бесспорно, очень интересен, но какое отношение он имеет к нашей ситуации?

— Прямое, Георгий Васильевич. Зная всё это, вы теперь можете ответить на вопрос: а где тогда физическое присутствие человека действительно будет актуально?

Мирская робко подняла руку вверх:

— В колониях?

— Это да, — согласился физик, — в колониях, куда было перенесено с Земли всё грязное производство. А также на далеких шахтах, рудниках и карьерах. Практически на любой из планет нашей звездной системы, а также на их спутниках мы нашли ценные ресурсы — от золота и урана до гелия-три. Там же наладили их добычу и переработку, потому что так было выгодно и удобно. Для экологии самой Земли, опять же, плюс. И да, там, в колониях, присутствие человека уже было целесообразно. Кто-то же должен был всё это строить, а после добывать и перерабатывать ресурсы. Тут мы подошли к нашему веку, к заре человеческой экспансии в космос. Но я веду к другому. Кроме вышеперечисленного, то есть кроме добычи, переработки и транспортировки полезных ресурсов, где человеку во вселенной место?

— На экзопланетах! — выкрикнул Вершинин и в этот раз угадал.

Ильин демонстративно похлопал в ладоши и сказал:

— Браво, Сергей, в точку! Единственное место во вселенной, где будет уместен человек, — это планета, похожая на нашу Землю. То есть планета земного типа, или по иному — экзопланета.

— И зачем человеку там быть? — не поняла Мирская. — Экзопланеты, которые мы знаем, располагаются очень и очень далеко. Ближайшая известная находится в четырех световых годах от нас. При условии, что мы летаем лишь на пятнадцати процентах от скорости света, и это, я полагаю, на ближайшие столетия наш предел, никакого смысла летать туда живым людям нет. Вы же сами сказали, роботы и автоматические станции сделают ту же работу быстрее и качественнее.

— Правильно, и я не отказываюсь от своих слов. И мы находимся сейчас как раз на такой автоматической станции, напичканной оборудованием, при помощи которого можно изучать что угодно. Хоть Солнце, хоть экзопланету. И лететь к этим планетам земного типа человеку действительно необязательно.

— Тогда к чему вы клоните? — не понимал Сопкин.

— Живым космонавтам туда лететь необязательно, поскольку мы мыслим лишь потребительски. Мы пока не вышли из своей земной колыбели и думаем только о том, как бы где чего добыть да притащить к себе на Землю. При таком раскладе нам действительно никуда лететь не нужно, за нас всё сделают роботы и автоматические зонды. А вот если предположить, что мы ищем не ресурсы, а новый дом для землян, тогда всё встает на свои места. Летать туда и обратно долго. Если люди в кораблях ещё могут прибегнуть к гибернации, ну, такие, как мы с вами, которых на Земле особо ничего не держит, то в массовом смысле такие экспедиции по сути своей — полёты в один конец. Даже если кто из космонавтов и вернётся, не сильно постарев, на Земле за это время сменятся поколения.