Последний корабль в Бессмертные Земли

Повелитель неспешно взял Верховного жреца за горло.

— Сколько ещё ценных и полезных сведений утаиваешь ты и вся ваша братия от своего господина?

— Я ничего не утаиваю, мой Повелитель, — прохрипел Валхал. — Если Повелитель желает, может узнать всё… потратив столько же времени, как ученики при Храме…

— Не юли, старик, — скривился Хамхер. — Ты не ученик, ты Верховный жрец. И ты должен сам соображать, какие сведения представляют ценность для твоего Повелителя, а какие только для любителей древних манускриптов.

— Этого не может знать никто, мой Повелитель, — несмотря на пальцы, сдавливающие горло, Валхал старался говорить ровно. — Сегодня они представляют интерес только для любителей манускриптов, а завтра…

— Хорошо, оставим это, — Хамхер отпустил свою жертву. — Как следует из записки, этот грязный главарь Сидоммы в самое ближайшее время будет иметь дюжину огненных труб, способных метать каменные шары весом в барана на расстояние в тысячу шагов или даже больше. Возможно, он их уже имеет, время летит быстро… Вопрос звучит так: как скоро ты, почтенный Валхал, сможешь предоставить мне двадцать — двадцать, ты не ослышался, и нечего хлопать глазами — как скоро ты сможешь предоставить мне двадцать точно таких же труб, способных метать точно такие же по весу камни, но уже на расстояние в две тысячи шагов?

— Это невозможно, мой Повелитель! — вырвалось у Валхала. — Две тысячи шагов, это немыслимо…

— Хорошо, пусть будет полторы тысячи, но ни шагом меньше, — Хамхер пожевал губами. — Да, и ещё эти орудия должны уметь метать множество свинцовых шариков от боевой пращи… Короче, ты понял, не маленький.

Бесподобный и Могущественнейший чуть наклонился вперёд, и его глаза смотрели пронзительно.

— Только не говори, что ты не сможешь этого сделать, почтенный Валхал. Я огорчусь до смерти, и даже до двух. Твой сын…

— Это дело потребует множества людей. Понадобятся медники, углежоги, гончары… Да, ещё скульпторы.

— А они-то зачем?

— Видишь ли, Могущественнейший, макет отливки делают из воска…

— Не будем спорить, — Хамхер махнул рукой, будто отгоняя муху. — Забирай, кого сочтёшь нужным. Составь список хоть на полгорода.

— Мне нужно много времени, Бесподобный и Могущественнейший, и ещё больше бронзы.

— Бронзы у тебя также будет столько, сколько нужно, — Повелитель ухмыльнулся, — если понадобится, в твоём распоряжении все статуи города, колокола и гонги. А вот времени мало, Валхал. Если до начала зимних дождей у меня не будет огненных труб… Впрочем, я уверен, что они будут.

…

— Вот здесь ты будешь жить. Пока. А там видно будет.

Женщина оглядывала комнату глазами, в которых метался страх. И Киллиан хорошо знал причину этого страха. "Собачьи наложницы" живут в помещениях с небелёными стенами и полом из утоптанной глины. И спят на ворохе камыша или соломы, в лучшем случае на ветхой циновке. Настенная роспись и красивая мебель в комнате в сознании бедняги стойко связана с мучениями и унижениями. А впрочем, "собачьи наложницы" при правильном воспитании начисто лишены чувства собственного достоинства, и не чувствуют унижений. По крайней мере, так принято считать у тех, кто их использует.

Юноша криво усмехнулся. Да, господам удобнее считать, что не чувствуют. И в любом случае "собачьи наложницы" чувствуют боль.

— В каком углу мой господин позволит мне лечь? — Апи явно искала глазами подстилку.

Киллиан снова окинул взглядом покупку. Несчастное, забитое существо, с рождения не знавшее ласки.

— Ты будешь спать на вот этой кушетке. Сейчас ты помоешься, Апи, и приведёшь в порядок свои волосы. Вот ванна, вот мыло. Да, и вот в этом сосуде средство от вшей…

Вот теперь изумление "собачьей наложницы" достигло предела. Она круглыми глазами смотрела на полукруглую фаянсовую ванну, встроенную в углу, и мелко дрожала.

— Как только ты помоешься, я велю принести тебе поесть, — Киллеан чуть улыбнулся, желая подбодрить несчастную.

Апи внезапно вскинула на него глаза, полные отчаяния.

— Мой господин… я всё сделаю, как ты велишь… помоюсь и… Скажи, это будет очень мучительный яд?

Молодой жрец сглотнул, желваки гуляли по скулам.

— Проклятый город…

…

— … А я тебе говорю, их ещё полным-полно в горах, этих орков! Только они редко появляются при солнечном свете, и уж тем более стараются не попадаться нам на глаза. Да, наша бронза их кое-чему научила… Вот только чему именно? Спроси купцов, водящих караваны к Восточному морю, что может статься с человеком, рискнувшим заночевать в тех горах…

— Но ведь ходят же караваны, и ничего…

— Ходят, само собой. По триста ослов, да с полусотней охраны, да со сворой боевых псов — отчего не ходить? Ни горные львы, ни орки не станут связываться с такой силой. Однако даже корабельщики из Двуречья не остаются на берегу на ночь, предпочитая дрыхнуть вповалку на своих камышовых вязанках, отойдя от берега на полёт стрелы.

— Ха! Ты думаешь, они опасаются каких-то там орков, которых никто толком и в глаза не видел? Это они нам степень доверия выказывают… Они ж все там пляшут под дудку Гиамуры…

— Можно подумать, у них есть выбор. Торговые люди, они и есть торговые люди…