Последний костер

Девушка повернулась на звук. Конечно, это был Мэрген – этот парень, похоже, был просто везде, и не стоит удивляться, что именно он первым заметил ее.

– Иди к нам, Каару! – звал ее друг.

Немного поколебавшись, но заметив среди собравшихся у костра брата, она шагнула в круг света. Протянув руки к огню, девушка поразилась его теплу, и тому, как же она на самом деле замерзла. Каару сидела, грея руки у огня, когда кто-то всунул ей бурдюк. Не задумываясь, что же там, жрица сделала большой глоток, и тут же закашлялась, так как огненная жидкость обожгла горло. Послышался смех, но не злой, а такой, понимающий, мол «мы все через это прошли». Уже более осторожно Каару сделала еще один глоток, и теперь тепло разлилось по ее телу.

Воины говорили и пили, весело смеялись. Тепло потрескивал костер, хмель согревал изнутри. Сумерки сменила ночь, и во внезапно наступившей тишине Мэрген запел:

У ночи – огненная кровь,Так высечем искру.

От одного из соседних костров раздалась звонкая трель дудочки, вторящая низкому голосу. Все собравшиеся вокруг молчали, вслушиваясь в знакомые слова.

Пусть капля красная сверкнет,Взовьётся на ветру.

Снова пропела дудочка. Она резко оборвалась на высокой ноте, ожидая вступления женской партии. Заметив, что Мэрген набрал воздуха, Каару запела вместе с ним:

Пусть степь тревожно загудит,На струнах трав звеня,Пусть истекает кровью тьма,Пусть истекает кровью тьма –Пускай –До наступлненья дня!

Радостно запела дудочка, к ней присоединилась еще одна, от дальнего костра стал слышен барабан. Подождав немного, Мэрген снова взял ведущую партию – у него был красивый голос, хотя слышно это было только когда он пел.

Ударом звонкой тетивыМы в тёмный небосводЗапустим ярую стрелу –

Пусть тучи подожжёт.

Каару инстинктивно подняла голову вверх, к небу, но, конечно, никто не выпустил горящую стрелу. Тратить драгоценное пламя на мелкую забаву никто не стал, даже пьяные от победы и вина воины. Каару снова присоединилась к песне.

Она горящим остриёмОставит шрам во мгле,Чуть напевая на лету,Чуть напевая на лету –И мы,Мы подпоем стреле!

Барабан и флейта разошлись вовсю. Музыка лилась, обволакивала со всех сторон, пробуждала уснувшую было степь. Последний куплет они начали вместе, а в какой-то момент к ним присоединилась, казалась, вся орда.

Пусть пламя дыбится стеной

И стонет степь вокруг!Так прыгнем, друг, через костёр,Не разжимая рук.Пусть в миг полёта над землейСквозь искры, жар и дымВ огне омоются сердца,В огне омоются сердца,Чтоб ночьНе прикоснулась к ним.[3]

Потом были еще песни, но Каару их уже не слышала. Она дремала у теплого костра, наслаждаясь спокойствием и чувством защищенности.

А на следующий день они помогали хоронить убитых. Каару ужасалась, глядя на дело своих рук. Или не своих, это не так уж важно, но мертвые тела вызывали в ней инстинктивное отвращение. Она поражалась хладнокровию Мэргена, когда он помогал тащить трупы. Спросив друга об этом, она получила в ответ недоуменный взгляд и пояснение, что это теперь всего лишь куски мяса, уже не люди. Она не понимала такого подхода, но запомнила его, как и многое другое. Она – воин, и ей точно пригодится умение сдерживать рвотные позывы при виде мертвых людей.

– Выше нос, сестричка, – с усмешкой сказал Хаган. – Вот станешь старшей жрицей, и никто не заставит тебя возиться с ранеными и мертвыми.

Каару содрогнулась, подумав о том, что ей бы пришлось ухаживать за раненными. Если трупы просто вызывали отвращение, то раненые пробуждали настоящий ужас, особенно при мысли о том, что она могла бы оказаться среди них. Слава всем богам, что этого не произошло!

К вечеру стало известно, что орда снова отправляется в путь.

Глава пятая

Вся кипя от гнева и злости, Ивон резко дернула на себя тяжелую дубовую дверь. Дверь протестующе скрипнула, но все же впустила разъяренную жрицу в комнату. Девушке пришлось поднапрячься, чтобы хлопнуть створкой, но ей все же это удалось. Сидящий в кресле у стола мужчина оторвал взгляд от книги и вопросительно поднял бровь, но Ивон, не глядя на него, рухнула на застеленную кровать, раскинув руки в стороны.

– Да чтоб их всех Мара благословила! – в сердцах воскликнула девушка.

Вздохнув, мужчина отложил книгу и развернул кресло к кровати.

– Рассказывай.

– Они выслали меня из столицы! – кипя от негодования, Ивон села на кровати. – Меня! Радогаст, ты можешь себе это представить? Они же одним росчерком пера поломали все наши планы!