Последний козырь

— Когда звонила вам, надеялась, что расскажу обо всем и сразу легче станет, — начинает, наконец, Вера. — А теперь вот одолевают сомнения — нужно ли?..

— Так, может быть, и не нужно?

— Нет, непременно нужно! — решительно встряхивает головой Вера. — Ушла я из института, Женя…

— Как ушла? — не понимает Евгений.

— Совсем. Не буду в нем учиться…

Евгений даже останавливается от удивления.

— Не понимаю ничего…

— Не прошла я, оказывается, по конкурсу.

— Но ведь приняли же?

— Приняли потому, что папа дал там кому-то взятку… А сама я не сдала… не набрала нужного количества очков.

— Это вскрылось уже?

— Этого только еще не хватало! — испуганно восклицает Вера. — Нет, этого я не стала ожидать. Как только узнала от брата о папиной взятке, так сразу и подала в дирекцию института заявление. Но не в этом дело. Не это меня потрясло. Веру я в людей потеряла… Мой папа, которому я так верила, которым гордилась… как он мог сделать такое? Ну, пусть бы это мама или брат. Но он… Нет, теперь я уже никому не верю!

Евгению хочется успокоить, утешить ее, сказать, что нельзя так убиваться и терять веру в людей, но интуитивно он понимает, что утешения лишь еще более ожесточат девушку. Не тот характер, чтобы нуждаться в утешениях. Он уже знает по опыту, чем кончился однажды его призыв к благоразумию. И он молчит, лишь крепче сжимает ее холодную руку.

— Пожалуй, я правильно сделала, что не ушла тогда от мамы, — неожиданно заключает Вера.

Обрадованный Евгений уже хочет воскликнуть, что, значит, он был прав, давая ей этот совет, но она опережает его:

— Спасибо вам, Женя! Хорошо, что вы тогда отговорили меня от этого. Ну, а теперь проводите меня до метро. Я, кажется, немного успокоилась.

На следующий день Алехин приходит в управление без четверти девять, однако Миронова, обычно являющегося на работу очень рано, в отделе еще нет. Не приходит он и в девять. А в начале десятого в кабинет Миронова заглядывает Василий Андреевич Волков.

— Ты что сидишь такой кислый? — весело спрашивает он Алехина. — Удивляешься, что Миронова все еще нет?

— Не тому удивляюсь, что его нет, — уныло отзывается Евгений, — а тому, что он почему-то не интересуется документами, добытыми для нас Тихоновым.

— Плохо ты его знаешь, Евгений, — улыбается Волков. — Он ведь прикидывается только равнодушным. Ты когда сегодня пришел на работу?

— Без четверти девять.

— Ну, а он в восемь. Да и ночью несколько раз звонил в фотолабораторию. Мне тоже покоя не давал, просил поторопить лаборантов. А ты говоришь, равнодушный.

— Не знал же я этого, Василий Андреевич! Впечатление такое создавалось… Ну, а как там на пленке — есть что-нибудь интересное?

— Вот придет Миронов, тогда и узнаем.

Майор Миронов приходит спустя четверть часа. В руках его мокрые фотокопии накладных и несколько кусков фотопленки. Все это он аккуратно раскладывает на столе. Вид у него при этом сосредоточенный и невозмутимый, как всегда, так что догадаться о результатах исследования им фотодокументов просто невозможно.

Когда же, наконец, все снимки разложены на газетах, разостланных у него на столе, Миронов приказывает Алехину сходить за Волковым.

Василий Андреевич, с нетерпением ожидавший возвращения майора из фотолаборатории, тотчас же приходит к нему вместе с Алехиным.

— Ну, чем удивишь нас, Михаил Ильич? — оживленно произносит он, наклоняясь над фотографиями.

Миронов подает ему два куска фотопленки.

— Это, так сказать, фотоварианты накладной, по которой Пивницкий позавчера получил товар на березовской фабрике. На первой пленке отпечаток, полученный мною при проверке документов Пивницкого. На второй — фотокопии с накладной, оставшейся в конторе фабрики.

— А ты покороче, — нетерпеливо прерывает Миронова Волков. — Я ведь и без твоих пояснений эту механику знаю.

— А я не для тебя вовсе говорю все эти подробности, — спокойно замечает Миронов. — Это Алехину полезно послушать.

Тут только, вспомнив об Алехине, Василий Андреевич оборачивается к нему, довольно улыбаясь:

— А я-то думал, что с тобой никакой учебно-воспитательной работы не ведется. Ну-ну, давай дальше, — кивает он Миронову.

— А теперь берем мы эти пленки с фотокопиями накладных, — невозмутимо продолжает Миронов, — и накладываем их друг на друга…

Сделав это, майор подходит к окну и, держа сложенные пленки против света, заключает с усмешкой:

— И в результате — никакого результата. Обе копии абсолютно идентичны. А это значит, что никакого подлога не производилось. В противном случае любое исправление или приписка к первоначальному тексту накладных дали бы при совмещении их фотокопий дополнительный контур, двоились бы в местах подделки текста.

— Каков же вывод?

— А вывод все тот же — мы имеем дело с людьми чрезвычайно осторожными. Наша проверка документов у Пивницкого, видимо, их насторожила, и они отказались от проведения операции "на свободное место".

— И это, — задумчиво произносит Волков, — лишний раз доказывает, что они обзавелись хорошим "консультантом".

Евгений, с интересом слушавший весь этот разговор, замечает, как стискиваются в кулаки пальцы Миронова.