Последний козырь

— Понятия не имею, — удивленно разводит руками капитан Стрельцов. — Поехать туда он мог, конечно, по какой-нибудь своей надобности, но почему старался быть неузнанным, действительно странно. Весьма возможно, впрочем, что он опасался встречи с Козырем. Жуков убежден ведь, что Козырь здесь и ищет только благоприятного случая, чтобы расправиться с ним.

— А не могло быть обратного?

— Не понимаю вас, товарищ полковник…

— Не мог разве сам он искать Козыря и опасаться, что кто-нибудь заметит их встречу?

— Но были слухи, что Жуков предал Козыря. И если это так, то решится он разве на такую встречу?

— А вы поинтересовались, кто эти слухи распускал? Может, сам же Жуков?

— Не думаю, — покачивает головой Стрельцов. — Жуков сам страшится этих слухов и уверяет, что Козырь был слишком осторожен, чтобы посвящать его в свои секреты.

— Этому трудно поверить. Насколько мне известно, они были не только сообщниками, но и друзьями. Во всяком случае, таково было мнение всех, кто их знал. На следствии, правда, Жуков вынужден был дать некоторые показания, которые усугубляли вину Козыря.

— Может быть, вот этого-то и не простил ему Козырь? Во всяком случае, это могло послужить поводом для слухов о предательстве Жукова.

— А зачем Самойлов в Прудки ездил? — спрашивает Стрельцов Ковалева. — Его это инициатива или вы посылали?

— Я поручил ему поинтересоваться почтовотелеграфными отделениями нашей дороги. Санкция прокурора на это имеется.

— И в Дубках тоже?

— Я ведь не знал, что и вы почтовым отделением Дубков заинтересуетесь. Но внимание его привлекли лишь Прудки. На всех остальных станциях ничего подозрительного он не заметил. Сейчас Самойлов принесет официальную справку со своими выводами. Не мешает и вам с ними познакомиться.

Полковник снимает трубку внутреннего телефона и вызывает Самойлова.

— Я жду вас, товарищ старший лейтенант.

Самойлов не заставляет себя долго ждать. Небрежно кивнув Стрельцову, он кладет на стол полковника Ковалева папку.

— Здесь результат обследования почтовотелеграфного отделения станции Прудки, товарищ полковник.

— Так, так… Любопытно! — оживляется Ковалев, торопливо пробегая глазами справку Самойлова. — Вот, полюбуйтесь сами, Василий Николаевич! — Он протягивает Стрельцову страницу из справки Самойлова с текстом двух телеграмм.

Капитан дважды перечитывает их содержание, не торопясь с выводами, хотя догадывается, что и полковник Ковалев, и старший лейтенант Самойлов уже разгадали истинный их смысл. А телеграммы очень короткие. В одной всего четыре слова: "Митя приедет девятнадцатого семнадцатым". Вторая чуть подлиннее: "Двадцатого день совершеннолетия Кати. Не забудь поздравить". Подписи под ними разные. Даты отправления тоже. Адресованы они разным лицам в почтовое отделение станции Грибово.

— Понимаете, что к чему? — довольно щурясь, спрашивает Ковалев. — Это ведь явный шифр, Василий Николаевич, и не очень хитроумный притом.

— А подлинный их смысл, видимо, таков, — торопится блеснуть своей сообразительностью старший лейтенант Самойлов. — В первой: "Ценный груз в вагоне девятнадцатом, стрелок на тормозной площадке семнадцатого". Во второй: "Ценный груз в двадцатом, стрелок на площадке восемнадцатого". Число "восемнадцать", вне всяких сомнений, зашифровано тут словами "совершеннолетие Кати".

Самойлов так и сияет весь от самодовольства. Ждет, видимо, похвалы полковника. Но Ковалев молчит.

— Такое толкование текстов телеграмм может быть совершенно произвольным, — замечает Стрельцов, не глядя на Самойлова. — А скорее всего — преднамеренным. Догадку нужно еще подтвердить убедительными фактами.

— А то, что даты их отправления точно соответствуют дням хищения ценных грузов из девятьсот восьмого, разве не подтверждает моей догадки? — выкладывает Самойлов первый аргумент.

— Это тоже может быть чистейшей случайностью.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — снисходительно соглашается Самойлов. — Допустим, что и это всего лишь случайное совпадение. Ну, а то, что в первом случае стрелок действительно находился на тормозной площадке семнадцатого вагона, а ценный груз помещался в девятнадцатом, тоже чистейшая случайность? И то, что текст второй телеграммы подтверждается такими же фактами, все еще ни в чем вас не убеждает? Не слишком ли много случайностей? — иронически усмехается Самойлов.

— Одно совпадение действительно можно было бы приписать случаю, — подытоживает Ковалев, — но дважды подобные совпадения, согласитесь сами, невероятны. Придется вам сдаться, товарищ капитан.

— Ничего другого не остается, — шутливо поднимает руки вверх Стрельцов.

А упрямился он не только потому, что недолюбливал Самойлова. Есть и другая причина. В связи с тем, что Жуков был замечен в Прудках, из которых отправлялись эти телеграммы, причастность его к ограблению девятьсот восьмого становится более вероятной. А Стрельцов все еще в этом не уверен.