Последний козырь Президента

– Не стойте здесь с секретным документом, – вежливо, но строго сказала мне секретарь, и при этом её нежные, как спелый персик, щёчки почему-то порозовели. – Пройдите в комнату исполнителей, – добавила она уже тише и не так строго.

В ответ я кивнул, но не удержался и позволил себе небольшую вольность: мой взгляд упёрся чуть выше переносицы секретаря, отчего у последней создалось стойкое ощущение, что я смотрю ей прямо в зрачки. Это был старый приём, которому меня научили старшие товарищи в пору лейтенантской юности. Девушка смутилась и окончательно покраснела, а я, довольный собой, отправился в комнату исполнителей.

Приказ был исполнен на двух листах и являл собой образец казённого документа, изобилующего глаголами повелительного наклонения и категоричностью формулировок. Я дважды прочитал текст, но кроме того, что мне необходимо срочно выехать в Питер, ничего не понял.

– Владимир Афанасьевич, что я буду делать в Петербурге? – тактично, пытаясь скрыть раздражение, задал я вопрос по телефону своему начальнику Баринову.

– Работать! – лаконично проскрипел тот в ответ.

– Как работать?

– Активно! Что Вам, полковник, непонятно? В приказе ясно сказано, что в Петербург Вы должны убыть для проведения оперативных мероприятий в соответствие с планом операции «Таненбаум»!

– А нельзя ли с этого момента подробнее?

– Нельзя! По приезду в Ленинград, то есть в Петербург, зайдёте в Управление, к полковнику Семёнову, он Вас и введёт в курс дела. Ещё вопросы имеются?

– А как быть с лидером Объединённой оппозиции?

– Что именно Вас в нём смущает?

– Да меня лично он не смущает, меня ситуация настораживает! Я ещё не всё его окружение проверил, да и Черемизовским рынком заняться не мешало бы.

– Вы, Каледин, пытаетесь объять необъятное! Официально проверку Черемизовского рынка я Вам не поручал. Остальное пусть Вас не волнует! Оформляйте командировочные документы и завтра утром Вы должны быть в кабинете Семёнова!

Я сделал глубокий вдох, потом максимальный выдох и, учитывая дефицит времени на подготовку, рысью понёсся по кабинетам оформлять командировочные документы.

«Почему-то в нашей «конторе» даже фамилии у сотрудников безликие: Иванов, Петров, Сидоров, теперь вот Семёнов! – думал я, перебегая из кабинета в кабинет и собирая образцы росчерков пера начальников служб. – А как бы красиво звучало: майор Апраксин или полковник Державин или на худой конец…»

– Полковник Каледин! – перебил мои мысли проходивший по коридору начальник одного закрытого отдела, о котором в Управления почему-то не принято было особо распространяться. – Вас срочно просила зайти старший лейтенант Казанцева, – казённым тоном сообщил он, но при этом по-дружески мне подмигнул.

– Казанцева? А это кто такая? – не сразу понял я.

– Это секретарь! – рассмеялся начальник отдела. – Вы, Каледин, двадцать минут назад ей глазки строили!

Я поблагодарил его и, перейдя с рыси на галоп, поспешил обратно в приёмную.

– Товарищ полковник! – почему-то потупив глаза, обратилась ко мне обладательница курносого носика. – Вам приказ ещё нужен?

Я не сдержался и вполголоса выдал не совсем литературный оборот речи.

– Простите, – глядя в девичьи глаза, произнёс я вполне искренне: приказ с грифом «секретно» всё это время был у меня среди командировочных документов. Уходя из комнаты исполнителей, я забыл его сдать обратно секретарю, дала мне секретный документ без росписи в журнале. Получается, мы оба с ней нарушили требования «Инструкции по обращению с секретными и совершенно секретными документами».

– Можете доложить о моём нарушении рапортом по команде, – произнёс я вполне серьёзно, возвращая приказ.

Курносый секретарь часто заморгала глазами и ничего не сказала в ответ, из чего я сделал вывод, что докладывать она никому не будет.

Это рядовое происшествие вернуло меня в рамки реального мира и заставило взглянуть на предстоящую командировку более пристально.

Перед выходом из Управления я зашёл в финансовую часть, где получил на руки деньги на командировочные расходы. Пересчитывая новенькие купюры, я почему-то подумал, что этой суммы на «…проведение оперативных мероприятий по плану операции «Таненбаум» мне может не хватить. Почему я так подумал, и сам не знаю! Просто в голову пришла мысль – чёткая и ясная, словно предупреждение о грядущих неприятностях.

– Бред какой-то! – закрутил я головой. – Я в командировку еду всего на неделю! – успокаивал я сам себя, отгоняя дурное предчувствие. – Да и что со мной может произойти? Питер – не Кавказ!

О том, что город на Неве ещё в прошлом веке обрёл славу столицы российского криминала, я как-то не подумал.

Билет в купейный вагон «Красной стрелы» я взял перед самым отходом поезда. В кассе меня заверили, что в купе я буду только с одним соседом.

– Прямо перед Вами семейная пара сдала два билета, – пояснила словоохотливая кассирша.

– Приятно слышать! – улыбнулся я в ответ, а про себя подумал, что если сосед не пьяница и не картёжник, то семь часов полноценного сна мне гарантированы.

В купейном вагоне было малолюдно.

«Вероятно, из-за дороговизны билетов», – решил я, пробираясь вглубь вагона.