Последний маршал

— И где же ты пропадал всю ночь? — произнесла она банальнейшую фразу.

По дороге я долго обдумывал различные варианты ответа и в конце концов пришел к выводу, что говорить надо только правду. Так больше шансов, что тебе не поверят и, глядишь, туча развеется.

Я ответил:

— У любовницы.

Она не удивилась:

— И кто она?

— Как — кто? — сурово посмотрел я на нее и зарычал: — Да кто угодно! Хоть Таня Зеркалова!

— Дурак! — сказала Ирина.

Я с облегчением вздохнул, и, надеюсь, она этого не заметила.

— Слушай, позвони мне на работу, дорогая, и спроси Лилю Федотову, она работает в моей бригаде, где сегодня она меня обнаружила, когда пришла на работу. В кабинете на диване! Она меня разбудила, понятно тебе?!

Побольше эмоций, Турецкий, побольше оскорбленного самолюбия, и все будет нормально. Тебе поверят, в тебе трагик умер.

— Кто бы знал, как мне надоели и ты, и твоя работа, — сообщила мне Ирина и скрылась на кухне.

Что ж, могло быть и хуже.

Я побрился, надел рубашку, сменил брюки и вышел из квартиры.

Хлопать дверью я не стал, впрочем, и не следовало…

К главному входу в парк Горького я подошел в четырнадцать часов ноль-ноль минут плюс-минус пять секунд. Зыркать по сторонам я не стал. Сказали, что сами подойдут, так что не стоит психовать раньше времени.

Через десять минут я начал подозревать, что надо мной глупо подшутили, а еще через пять минут я был в этом уже уверен.

Я собирался уходить, когда ко мне вдруг подошли двое парней и попросили огоньку. Я внимательно на них посмотрел и на всякий случай ответил:

— Не курю.

Один из них тут же отправился дальше, а второй замешкался, уронив сигарету. Нагнувшись, он поднял ее и, выпрямившись, быстро проговорил:

— Аттракцион «Колесо обозрения», — и кинулся догонять товарища.

Не заботясь более о конспирации, я озадаченно уставился ему в спину. Что это значит? Он что же, знак мне такой дал? Или это просто псих, который сам с собой разговаривает?

А чего я, собственно, теряю? Почему бы мне не прошвырнуться до этого аттракциона и не поглазеть на колесо обозрения? Когда я еще вырвусь, когда еще буду гулять в этом парке?

И я направился в сторону искомого аттракциона.

Странно все это. Непрофессионально. Если надо было что-то сообщить, необязательно подходить вдвоем. Один вполне бы справился. А если это конспирация, то я… Нет, эти парни явно не гебисты. Но почему нет? Вдруг они нарочно так топорно работают, дорогой ты наш профессионал Турецкий, чтобы посеять в тебе семена сомнения? Ладно, говорил я себе, допустим и это, но зачем? Что им это может дать? Нет, я ничего не понимал.

Я вдруг остро ощутил, что мне до тошноты надоело это дело. Черт знает что! Какие-то игры, какое-то Стратегическое, чтоб оно провалилось, управление, какие-то прятки с офицерами-гебистами, мужьями наших любовниц, какие-то невразумительные ребята с уголовными подходами типа «дай закурить», какие-то, понимаешь, аттракционы. Разгар рабочего дня, а я тут, видишь ли, меж аттракционов прохаживаюсь.

Ладно, успокойся, одернул я себя. Вдруг они этого от тебя и добиваются: чтоб ты психовать стал? Соберись, Турецкий!

Я набрал в грудь как можно больше воздуха и резкими толчками выдохнул его из себя. И почти сразу почувствовал себя уверенней. Ну вот, так-то лучше.

До аттракциона «Колесо обозрения» оставалось несколько метров, когда я увидел мужчину, который в упор смотрел на меня, не сводя глаз.

Я понял, что пришел туда, куда надо.

2

Мужчина поймал мой взгляд, убедился, что я тоже, как и он, в упор его разглядываю, кивнул едва заметно и, повернувшись, зашагал по дорожке мимо других аттракционов, не заботясь о том, следую я за ним или нет.

Я двинулся следом: что я теряю опять же? Если все это не то, о чем я думаю, а только потрясающее совпадение, можно всегда успеть принять вид праздношатающегося гуляки. Но я был уверен, что делать это не придется.

Мужчина шел уверенно, хотя и не так быстро, как человек, который спешит поделиться чем-то очень важным. Впрочем, спешить в таких случаях не рекомендуется.

Шаг, повторю, у него был уверенный, да и по всему его виду было ясно, что он знает, куда идет. Я шел за ним, гадая, куда же он может меня привести.

Почему — парк Горького? Если хотелось толпы, которая всегда здесь присутствует, то можно было придумать и чего получше. А если, наоборот, полной тишины и покоя, чего, как ни странно, здесь тоже хватает, то опять же можно было найти много других подходящих мест. Странно.

Ничего странного, понял вдруг я. Им хотелось и того, и другого. И толпы, и ее отсутствия. Чтобы из одного состояния плавно перейти в другое.