Последний маршал

Но с другой стороны, чем он рискует? Тем, что я могу что-то узнать у Аничкина об их организации? Ведь генералу вполне по силам помочь мне занять место в одной камере с тем же Аничкиным. Похоронят меня в Лефортове, и никто не узнает, где могилка моя. Первый раз, что ли?

Значит, игра наша выходит на финишную прямую. Я знаю, что генерал Петров — преступник, он, в свою очередь, знает, что я это про него знаю. Но даже если он и забеспокоился, то по внешнему его виду догадаться об этом сложно. Достойный соперник, что и говорить.

Кстати о финишной прямой. Судя по всему, они тоже вышли на завершающий этап своих действий. Вполне может быть, что недалек тот час, когда ОНИ выступят уже в открытую. Если все, что я знаю о Стратегическом управлении со слов последнего маршала, правда, то они уже наложили впечатляющую кучу дерьма. И может быть, даже закончили первый, скрытый этап своей деятельности.

Может быть, может быть. Почему бы и нет. Как бы там ни было, бояться поздно. Он предлагает мне воспользоваться их любезностью и встретиться с Аничкиным?! Гран мерси, господин генерал. Или как вас там — все еще товарищ?

3

Федор Борисов был убит на больничной койке.

Я мог это предвидеть. Я обязан был предвидеть!..

Сразу после встречи с генералом Петровым я поехал в контору. Нужно было сделать два дела: поговорить с Меркуловым и произвести небольшую утечку информации. Не помню, чтобы я твердо обещал генералу свято хранить тайну местопребывания Владимира Аничкина. Нет, я не собирался созывать пресс-конференцию и сообщать журналистам о том, о чем им пока знать не следовало. Но сделать так, чтобы о судьбе мужа Тани Зеркаловой знали те, кому это следует знать, это я сумею. Есть у меня в подобных случаях безотказное средство.

Я пришел к Меркулову и узнал, что Костя у генерального. Понятное дело, время напряженное. Хотя убей меня Бог, если я хоть приблизительно представлял себе, о чем они могли подолгу разговаривать. Может, составляют план подпольной борьбы с коммунистами, если последние придут к власти?

Я взял лист бумаги и написал от руки что-то вроде письма на имя генерального: прошу, мол, дать указание руководству ФСБ разрешить допрос свидетеля Аничкина, находящегося в Лефортове и так далее и тому подобное. Можно было, конечно, попробовать действовать и так, но сомневаюсь, что в этом, казалось бы надежном, случае у меня все получилось бы гладко и без сучка без задоринки. Навредить же мне генерал Петров может без проблем. Наверняка пройдет неделя, пока бюрократические проволочки перестанут быть непреодолимой преградой и я смогу встретиться с искомым Аничкиным. Или, прошу прощения, его хладным трупом. Время да и дело такие, что поручиться нельзя ни за что.

Написанное я отдал Томочке Щукиной, машинистке. Томочка — существо удивительное. Ей где-то около пятидесяти, но чувствует она себя семнадцатилетней. И ведет соответственно. Она напоминает мне хохотушку-отличницу, не стареющую, к сожалению, только душой. Я был уверен, что через двадцать минут, после того как она перепечатает это мое якобы письмо, о судьбе Аничкина будут знать все. Причем не только в нашем здании, но, к примеру, и в МУРе, где у нашей Томочки есть закадычная подруга Любочка. Когда-то они начинали вместе, но потом их пути разошлись, впрочем ненамного, и до сей поры идут параллельно друг другу. Так что за свою контору и МУР в придачу я был спокоен. И за свою шкуру тоже — более-менее.

Кстати об осведомленности Томочки, в том числе о ее способности эту осведомленность демонстрировать. Именно она и сообщила мне о Борисове.

— Вы уже слышали? — спросила она, принимая из моих рук бумагу и делая при этом скорбное лицо.

— О чем? — вяло поинтересовался я, готовясь выслушать очередную сплетню.

— Об этом Борисове! Ну, на которого покушались.

Я моментально навострил уши:

— А что такое?

— Скончался, — вздохнула скорбно Томочка.

У меня не было оснований не верить ей. Но и принимать все на веру я тоже не мог.

— Это точно? — хотя я уже знал, что точно.

— К сожалению.

Интересно, она о нем скорбит или мне сочувствует? Ох уж мне эти сердобольные машинистки!

Я подождал, пока она напечатает письмо, забрал его, прошел в свой кабинет, порвал его на мелкие кусочки за ненадобностью, успел отметить, что Лили Федотовой нигде нет, вздохнул и поехал в военный госпиталь, где, по словам Томочки, скончался Федор Борисов.

На месте происшествия, как водится, уже орудовала оперативно-следственная бригада из МУРа во главе с Грязновым.

— Что-то мы в последнее время часто стали видеться, — посетовал я на судьбу, пожимая Грязнову руку. — Куда ни приду — всюду ты. Зачем ты их убиваешь, Слава?

— Э, нет, — как-то очень уж охотно подхватил он мой тон. — Оборотись-ка на себя, кума. Как только я приезжаю по вызову, через некоторое время подъезжаешь ты. Тянет на место преступления?

— Что ты! — отмахнулся я. — Представляешь, в скольких местах меня сейчас нет? А здесь что?

— Убийство.