Последний - на Арлингтонском кладбище

Через несколько минут вошел человек в сером кашемировом свитере, серых брюках, мягких кожаных ботинках и пожал руку Уильямсу.

- Ну и псих этот Болтон, а?

- Как он среагировал на четыре повторных интервью? - спросил Уильямс.

- Среагировал? Его это чуть не доконало. Начну с того, что он был в скверной форме. Я еще при первой встрече заметил, что он слишком нервный для работы.

Наверно, мистер Джексон, взяв его, просто оказал ему любезность, потому что он, - вьетнамский ветеран и все такое прочее.

- Тогда я думал, - сказал Джексон, - что мы сможем использовать его пленку.

- Но после того, что Болтон выяснил, это стало невозможно. Видите ли, мы хотели, чтобы он навел справки о тех людях, прежде чем соваться к ним за интервью. И когда он вернулся, злющий, как черт, я спросил, в чем дело. Он сказал: те четверо обожателей Кеннеди теперь превратились в шлюху, мошенника, бездельника-пьяницу и педика.

Уильямс задумался. Первых троих он мог определить, поэтому педиком оставался Уорнки. Уорнки? Футбольный тренер?

- Он не уточнял, кто есть кто?

- Нет. Какой смысл? Он сказал, что не станет снимать их в память о Кеннеди, потому что они осквернили - именно так он и выразился - все, ради чего Кеннеди трудился. Заявил, что не позволит нам использовать свою пленку с похорон после того, что узнал. Мы ответили: ладно, обойдется. И все.

- Одному продюсеру в Балтиморе он сказал, что был выгнан с работы из-за взглядов! У него были безупречные взгляды. Он любил Кеннеди и работал над этой передачей, как вол. Мы поручили ему отредактировать несколько сцен, выяснить кое-что из времен Кеннеди, и он был рад, как ребенок.

- Значит, насколько вам известно, он разочаровался в замысле, узнав, что сталось с теми четверыми?

Джексон развел руками.

- В чем же еще могло быть дело? В тот день он ушел отсюда и больше не возвращался. Точка. Не скажу, что его уход явился ударом для нас - в конце концов, он был просто внештатником, - но он так горячился, не желая использовать эту пленку, что от этого, вероятно, часть ее стерлась. В общем, мы решили обойтись без этих четверых, в том числе, разумеется, без интервью Болтона на похоронах.

Уильямс спросил, можно ли ему посмотреть юбилейный фильм.

- Я бы рад помочь вам, мистер Уильямс, но там даже нечего смотреть. Фильм так и не был закончен. Зато можете посмотреть версию этого года.

- А почему не закончен прошлогодний фильм?

- Болтоновский? Отделы новостей на телестудиях не любят независимых продюсеров-документалистов, мистер Уильямс. Они хотят сами делать все свои передачи... В телебизнесе это хорошо известно. Поэтому нам сообщили в последнюю минуту, что часы наибольшего приема заняты и заказчик отказывается от фильма.

Полгода работы пошло насмарку, но теперь у нас надежный заказчик, и мы делаем новый юбилейный телефильм. С полной гарантией.

Уильямс знал, что Джексон говорит правду. Однажды он принимал участие в антитрестовском деле против телекомпаний, захвативших часы наибольшего приема, и в частности отделов новостей, отказывающихся от независимых продюсеров.

- У вас нет пленки Лоуэлла? - спросил он.

Джексон покачал головой.

- Тогда я хотел бы посмотреть новый фильм.

- Да-да, - сказал Джексон. - Сейчас я свяжусь с монтажером. Он позвонил секретарше и потребовал к телефону Санчеса. Когда Санчес взял трубку, Джексон сказал:

- У меня здесь человек, ему нужно посмотреть наш новый фильм о Кеннеди. Монтаж не закончен?.. Что ты можешь показать ему?.. Ясно. Минутку. Монтаж еще не закончен, - сказал он Уильямсу, - но Санчес может показать вам несколько эпизодов с разных пленок.

- Когда монтаж будет закончен?

Джексон спросил в трубку Санчеса.

- Пока не может сказать. Они ждут какую-то пленку, а когда она поступит, неизвестно.

- Я еще приеду, - сказал Уильямс.

Джексон поглядел на него.

- Я все же не понимаю, какое отношение фильм этого года имеет к Болтону. Болтон не принимал в нем никакого участия. Но вместо ответа Уильямс спросил:

- Когда ваша передача идет в эфир, мистер Джексон?

- Двадцать второго ноября в восемь часов.

Уильямс поблагодарил его, Торли и вышел из кабинета. Но, проходя мимо, он остановился у стола секретарши, принимающей посетителей, изящной брюнетки, та одарила его улыбкой.

- Мистер Джексон говорит, что в тот день, когда уходил Джефф Болтон, дежурили вы. Помните?

- О, конечно. Он славный парень. Нервный только очень. Зазвонил телефон, и Уильямсу пришлось ждать, пока секретарша вставит штекер в гнездо. Потом она взглянула на него и сказала:

- Я только знаю, что мистер Брокуэй пришел к мистеру Джексону. А через пять минут Джефф вернулся с ленча, вид у него был просто ужасный. Бедняга, с тех пор как он повидал тех, кого интервьюирировал, на нем лица не было.

- Ну и что?

- Я не знаю, что произошло. Он зашел к мистеру Джексону и вышел через десять минут бледный как смерть. Я спросила: "Что случилось?" А он: "Ничего. Ничего".

Вышел, и больше я его не видела.

- Кто такой мистер Брокуэй?

- Один наш финансист из другого города. Он приезжает сюда по делам время от времени, поэтому здесь у него есть кабинет. Мистер Джексон очень любезен с ним.