Последний настоящий вампир

Охренеть. Никто никогда не говорил таких грязных, экстравагантных вещей. Раскрасневшись от жара, желаний, голода, который она не понимала, Клэр прижала свои бедра к его, вбивая его настолько глубоко в себя, насколько могла.

- Я собираюсь брать твою вену, – прорычал его голос ей на ухо. - Снова и снова. Насытиться самым сладким вкусом твоей крови. Ты осипнешь от криков, когда будешь кончать со мной, Клэр. Для меня одного. Больше никаких других мужчин. Никогда.

Словно чувствуя, что ее собирается накрыть оргазм, Михаил уткнулся лицом в ее горло и укусил. Холодный порыв, будто кто-то выстрелил в нее, побежал по ее венам, и Клэр зарыдала от наслаждения, каждая последующая волна была мощнее последней. Он отпустил ее и уперся руками в землю, используя ту в качестве рычага, когда вбивался в нее почти с яростью, пока крик вырывался у него из горла, а она погружалась в тепло, когда он кончил глубоко внутри нее.

У нее кружилась голова, ее тошнило, мир проносился рядом с ней в пьяном угаре, чтобы оставить ее абсолютно легкомысленной. Язык Михаила прошелся по ее горлу, и он уткнулся в нее носом.

- Ты моя, Клэр, - сказал он, тяжело дыша. - С этого момента, пока Боги не решат иначе.

Она проглотила страх, который появился внутри ее. Черт возьми, Клэр. Во что ты вляпалась?

* * *

Михаил уложил ее в постель перед самым рассветом. Он мирно спал рядом с ней, она предположила, что это был сон нежити. За ночь Клэр кое-что узнала о Михаиле Аристове: он держал свои обещания.

Он занимался с ней любовью в течение многих часов. Он столько времени простоял между ее ног, лениво проходя по ней языком, который привел ее в состояние экстаза, настолько сильное, что она могла поклясться, что это был внетелесный опыт. Он занимался с ней любовью медленно и нежно. Трахал ее жестко и грубо, что волновало ее и заставляло снова его молить. Он брал вену на шее, бедре и руке, с жадностью пожирая ее, пока Клэр снова не доходила до той точки, где она была готова предложить ему свою жизнь. Только он отстранялся и зализывал ее раны, их оргазмы слабели.

Михаил много сделал, много ей сегодня пообещал. Одно из этого - он не обратит ее до конца недели.

Вампир в пятницу. Она фыркнула. Похоже на название новой горячей группы.

Она едва опустила ноги сквозь поверхность своего мира, и теперь он хотел, чтобы она прыгнула в омут с головой. У Михаила больше не было вопросов. Больше не было сомнений. Он был убежден, что она переживет переход. Она принадлежала ему, и, для того, чтобы она действительно была его, она должна была стать вампиром. Он даже не спросил ее мнения по этому поводу, просто заявил. Ронан называл Михаила королем. И не в первый раз, Клэр признала, что королевское своеволие было присуще ему. Выход был только один: подчиниться.

Она не знала, готова ли она к этой жизни.

Несколько дней она была заперта в этом доме, закрыта от мира после рассвета, живя в бессолнечном состоянии и глядя на мир только сквозь плащ ночи. Она скучала по своей работе, по общению с другими людьми. Черт, она даже скучала по своим больным ногам и спине в конце рабочего дня. Она упустила из вида Ванессу. Она была в порядке? Накормлена? Как у нее дела в школе? Ее мать даже не пыталась остаться трезвой?

Паника поднялась в груди Клэр. Она отбросила одеяло с тела и выбралась из кровати. Она тяжело дышала, сердце учащенно билось, Клэр думала, что оно может лопнуть в любую секунду.

- Боже милостивый.

Это был едва слышный шепот, но для таких существ, как Михаил это был крик. Он зашевелился в постели, одеяло съехало, обнажив совершенную мускулистую грудь. Паника отступила, и Клэр на цыпочках подошла к кровати и встала над ним, ей стало любопытно, когда она обнаружила звездообразный шрам, сморщивший кожу над сердцем. Она не замечала его раньше, ослепленная страстью.

Она протянула руку и провела по грубой коже. Его брови нахмурились во сне, а губы сжались в звериный оскал. Спящий мужчина перед ней был столь же диким, как бродящий по джунглям тигр. Просто то, что он выглядел одомашненным, еще не значило, что он был ручным. Нет, он был убийцей, безжалостным и жестоким. Он брал то, что хотел, без извинений. И совершенно ясно, что он хотел ее. На всю оставшуюся вечность.

Вечность!

Очередной приступ гипервентиляции накрыл ее, и Клэр села, опустив голову между коленей. Было невозможно ясно думать, когда он был рядом. Его присутствие привлекало ее внимание, зовя ее к себе. Когда он был в комнате — черт возьми, просто в доме—Клэр чувствовала его присутствие настолько остро, что он мог быть под ее кожей. Как она могла принять логичное решение, когда уже чувствовала себя слитой с мужчиной, неподвижно лежащим, как мертвый?

Я должна отсюда выбраться.