Последний орк

— А как же иначе, ваше превосходительство, — не оборачиваясь, подтвердил капитан, — если мы не подохнем, то обязательно встретимся.

Выйдя из шатра, Ранкстрайл наклонился и зачерпнул горсть лепестков ромашек, одни из которых были белоснежными, как невинность, другие красными от жертвенной крови. Капитан крепко сжал их в кулаке.

Вернувшись к кострам наемников, он опустился на колени, и его наконец-то вывернуло наизнанку. Лизентрайль с тревогой наблюдал за ним, но не сказал ни слова.

Капитан поднялся, посмотрел на лепестки, зажатые в кулаке, и надежно спрятал их в свой мешок. Не глядя на Лизентрайля, он отдал приказ собирать солдат для отбытия. Они должны были к вечеру вернуться в Далигар и на следующий день вместе с пехотой отправиться к Расколотой горе.

Все уже были в седлах, когда кто-то тихо пробормотал:

— А те, по ту сторону обвала, что с ними будет?

— По ту сторону Черных гор находится море, — ответил Лизентрайль. — Море — это место, полное воды, которая никогда не кончается. Пить ее нельзя, поэтому ее там так много, зато в воде — куча всего съедобного. Не только рыбы — даже на камнях, которые окружают его, наросла куча съедобных вещей, даже в песке. Кто живет у моря, с голоду не подохнет.

— А чего мы туда не идем? Чтобы жить, — спросил кто-то.

— Потому что там эринии, — опять ответил Лизентрайль.

— Кто?

— Фурии. Ангелы смерти. Духи разрушения. Три ужасных, непобедимых призрака. Они спускаются с неба и уничтожают все, что попадается на их пути. Потому у моря никто больше не живет. Даже пираты близко не подходят. Кто перейдет Черные горы, рано или поздно, но точно встретит смерть. Поэтому их и называют Черными. За ними долго не проживешь. Даже дракону было не по силам победить эриний, капитан.

Капитан не ответил, но кивнул, и пусть на мгновение, но его помощник снова посмотрел ему в глаза. Незадолго до прибытия в Далигар капрал собрал все свое мужество и осмелился обратиться к Ранкстрайлу:

— Капитан, будь осторожен. Ты ведь уже знаешь, что гнилой лук тебя до добра не доведет.

Книга вторая

Последний феникс

— А разве эльфы не бессмертны? — поинтересовался кто-то.

— Только если их не трогать, — ответил Лизентрайль, который, как всегда, на все имел готовый ответ. — Если кто-то их прикончит, то они подохнут так же, как и мы.

Глава первая

В ясном небе показались первые лучи солнца: море заблестело, словно светлое шелковое покрывало. Над горизонтом в розовом мерцании четко выделялись два легких, почти прозрачных облака. Ночной ветер навеял на песке изящные волны, миниатюрные холмы, вершины которых освещались зарей, а в низинах лежали тени. Песок был изборожден следами раков-отшельников, рядом с которыми виднелись аккуратные отпечатки лап воробьев и чаек. Чуть позже к ним присоединятся и бакланы. Солнце поднималось над высокими, почти вертикальными, непроходимыми рифами, покрытыми плющом и цветущими каперсами. Рифы были почти такими же высокими, как горы, блестевшие вдали зеленью дубовых и каштановых лесов. На востоке небо светлело: его глубокий темно-синий цвет переходил в нежно-голубой, и звезды постепенно растворялись в лучах зари. У кустов, в тени уже отцветавшего тамариска, появилась парочка крапивников, позарившихся на еще извивавшуюся половинку червяка, и ловушка захлопнулась.

Попались оба! С отчаянным писком птички судорожно бились, но ловушка была сделана хорошо, и плетеный шнур крепко держал маленькие лапки, одна из которых сломалась в бесплодных попытках освободиться.

Наконец-то хоть какая-нибудь еда!

Морон отбросил волосы с лица, вытащил из ловушки кусок червяка, схватил птичек — сначала ту, что поменьше, наверное самку, потом самца — и решительно оторвал зубами их маленькие головы: писк мгновенно прекратился, и снова воцарилась тишина.

Парень облизал кровь, оставшуюся на губах, стараясь не потерять ни капельки, и положил два маленьких тельца в мешок: это будет его обед. Птичьи головы он мог бы сразу превратить в приманку, и, если повезет, у него был бы и ужин. Оставалось решить, что делать с половиной червяка: пополнить им обед или все-таки использовать в качестве приманки, чтобы добавить что-нибудь еще к вечерней трапезе.

Морон быстро прикинул в уме, что готовил ему сегодняшний день. Обед из птичьего мяса весом в треть унции и, кто знает, может быть, даже какой-нибудь ужин.

Ему действительно повезло.