Последний остров

— Нет, конечно, — хмыкнул старик. — Как только выродки, прибывшие на остров, прознали про этот прибор, они воспылали к нему жуткой ненавистью. Укрепив свое положение, они устроили настоящую войну против него. Этот метод они называли «аморальным», «бесчеловечным», «антигуманным» и прочими подобными идиотскими выражениями. В конце концов, они добились отмены проб крови у младенцев, но сами этот прибор сохранили и продолжали пользоваться. С его помощью хранители следили, чтобы в их круг не просочились нормальные люди. Но это было совершенно излишне, ибо только при мысли об их оргиях и гадостях нормальному человеку станет тошно, не то, что в этом участвовать…

— Ну, ладно, ребята. Теперь, давайте вы. Охота мне, перед вашим уходом посмотреть, что у вас там в крови. Смелее! Это не вредно. Да и вам самим будет интересно. Где вы еще свою кровь оцените?

Старик ухмыльнулся.

Коляныч пожал плечами и протянул руку.

— Ладно, давай.

Хранитель вытащил использованный стержень, вставил в прибор новый и открыл банку. По запаху Агей понял, что в ней спирт. Смочив им вату, старик обработал кончик ножа и уколол безымянный палец Коляныча, капнув каплю крови на прибор.

Все с интересом наблюдали, как темная полоска крови полезла вверх по стержню. Она уверенно миновала первую четверть, вторую, половину третьей и чуть не добравшись до четвертой, остановилась на отметке рядом с цифрой семьдесят два.

— Неплохо, — проговорил хранитель. — Очень неплохо. Честно тебе скажу, на острове я и не видел людей с таким качеством крови. Максимальная отметка, которую мы тут зафиксировали, это семьдесят. И работал тот тип мусорщиком!

Старик взял ватку, смочил ее спиртом и подал Колянычу, чтобы тот приложил ее пальцу, после чего повернулся к парням.

— Теперь вы. Кто первый? Давай ты, — кивнул он на Вилена, который стоял к нему ближе.

Небольшие манипуляции с заменой стержня и уколом пальца, и вот капля крови библиотекаря капнула на прибор.

Все опять смотрели на ползущую вверх «температуру», которая остановилась на отметке шестьдесят пять.

— А почему меня меньше, чем у него? — удивился Вилен.

По его голосу было заметно, что библиотекарь сильно уязвлен.

— Ничего страшного. Это норма, — откликнулся старик. — У вас всё в пределах нормы. Этот тест никогда не был главным и сейчас точно не является. По этим данным можно судить только, что вы двое — нормальные люди. А верхняя часть — для избранных — таких уже в мире, наверное, не существует. Они теперь или на берегу или в Ковчеге.

— Подождите! — подал голос Коляныч. — Так что там с Ковчегом? Вы не договорили про него.

Старик, который уже заменил стерженек в приборе и готовился уколоть палец Агея, повернулся к бывшему рабу:

— А что ты хочешь знать?

— Ну, вы говорили, что они по радио сообщение передают. А потом что было?

— А потом ничего не было. Первые месяцы сидели, как на иголках. Дрожали. А потом успокаиваться начали. Радист, пока был жив, слушал радио и ничего нового из Ковчега не услышал. Это я точно знаю. Спустя годы тут все даже до того успокоились, что шутили на этот счет. Говорили, что люди с побережья добрались до Ковчега, но воскресить никого не смогли, ибо все спящие там протухли уже. Смогли только запустить это сообщение и теперь призывают со всего света дураков, которые будут теперь там на них спину гнуть. Вот такие тут шутки были на этот счет.

— Значит, — уточнил Коляныч. — Вам неизвестно что с этим Ковчегом?

— Никому тут не известно, — кивнул старик, поворачиваясь к Агею.

Он уколол его палец, подвел к прибору и капнул на черную метку.

Красная кровь тут же быстро побежала вверх. Она миновала первые две отметки и, обогнав показатель Коляныча, преодолела третью отметку и побежала выше. Агей, открыв рот, с изумлением смотрел, как тонкая красная черта дошла почти до верха, остановившись на цифре девяносто семь.

Хранитель, словно не веривший своим глазам, повернулся к парню. Он хотел что-то сказать, но только молча открыл рот.

— Подождите, — хриплым голосом сказал старик. — Тут чего-то не то. Давайте еще.

Он быстро выковырял стержень из прибора, заменил его и опять капнул каплю крови. Красная линяя устремилась вверх. На этот раз она остановилась на цифре девяносто восемь.

Все молчали. Коляныч смотрел немного удивленно, но Вилен уставился на парня так, словно видел в первый раз.

Старик, выглядевший совершенно растерянным, молча вытащил стержень и еще раз вставил новый.

Опять капля крови капнула на черную отметку, а красная полоска быстро побежала вверх. И снова она остановилась на цифре девяносто восемь.

Старик несколько секунд молчал, а потом сказал, глядя на поднос:

— Я даже не знаю, что сказать. Такого я никогда не видел и даже не подозревал, что такие люди остались.

— Так это что? — спросил Вилен. — Получается, что он умнее всех?

— Нет, конечно. Это показывает, скорее, потенциал человека. Он может как стать мудрецом, так может и лечь в лужу и пускать там пузыри. Но все-таки вероятность, что он станет человеком с большой буквы, у него гораздо выше, чем у вас.

— Меня направили работать в мостильщики, — сам не зная зачем, сказал Агей.