Последний падишах

Ты смотришь, как капля за каплей кровь течет тебе в вену, и вспоминаешь, как в последние годы правления время словно бы ускорилось и земля под ногами закрутилась быстрее. А вот ты — подчиняясь, конечно, времени и земле — вращался все-таки по собственной орбите, именно поэтому ты и видел себя где-то в глубинах космоса, а от реальной жизни оказался отрезан. В противном случае тебя не застали бы врасплох все эти события, когда народ внезапно высыпал на улицы и снес до основания все, что ты пытался построить…

Медсестричка с локонами-силками смачивает твои сухие губы влажной ваткой и смотрит на монитор. Удары сердца у тебя редки и далеко отстоят один от другого, хотя с иной точки зрения расстояние между ними ничтожно. Но дистанция между жизнью и смертью бывает еще короче. Твое сердцебиение выглядит на мониторе словно музыкальные ноты — запись особой музыки, в которой очень много тишины. Но если не будет следующего удара, то и музыка кончится. Эта мелодия — ритм жизни самого одинокого падишаха на земле, который больше не боится смерти. Ты уже видишь себя не тем, каким был раньше, не привязанным к земле; ты уже принял небесную судьбу. И сегодня единственное, что тебя пугает, — это небытие: само его содержание, сама его форма.

Спина чешется. Ноги — бедра — зудят. Все тело твое пошло крапивной лихорадкой, включая интимные органы. Сколько ни чешись, делаешь только хуже. Много лет ты сражаешься с крапивницей, и никакое лекарство не помогает. Но такие красные вздутия — единственное, что ты можешь предсказать с уверенностью… Неужели это от кальция, который ты каждый день глотаешь вместе с витаминами? С завтрашнего дня нужно прекратить пить кальций, чтобы наконец прихлопнуть крапивницу. Но почему именно кальций? Может быть, все дело в тех таблетках, которые ты принимаешь против воспаления селезенки?

Ты смотришь на часы. Командующий, якобы подающий пример точности, сегодня опаздывает. Нажимаешь на кнопку звонка, но никто не является.

«Куда к черту подевался болван адъютант?»

А может быть, сильную крапивницу вызывает прием препаратов, стимулирующих мужскую потенцию?.. Черт бы все побрал!.. Будь это действительно важно, доктора не относились бы с таким равнодушием… Кстати, почему они не считают это важным?

«Почему? Быть может, потому, что у меня есть что-то посерьезнее?..»

Чтобы отвлечь себя от зуда и не чесаться, ты подходишь к пуленепробиваемому окну и смотришь на любимую столицу: Тегеран бесцеремонно раскинулся, повернувшись к тебе спиной. Человеческие связи в нем ты перестал понимать. И ты хочешь облететь сейчас этот город и вглядеться в него сверху, чтобы понять: есть ли еще место для тебя в сердцах его жителей?

Грозный шум настораживает… Нет, ничего особенного: бьют крыльями голуби-сизари, гнездящиеся наверху, на крышах. Нужно сказать министру двора, чтобы почистил крыши. И водопроводные трубы во дворце надо менять: их шум будит тебя по ночам.

Заложив руки за спину, ты шагаешь по кабинету. Как запертый в кладовке кот: ярость и бессилие. Садишься в украшенное резьбой кресло и барабанишь пальцами по столу. Сильный зуд на бедрах искушает почесать их; вместо этого ты снова вскакиваешь и подбегаешь к окошку.

Хотя стекло и пуленепробиваемое, но запах весны чувствуется. А ведь до конца зимы еще далеко. Но не зря, наверное, народ скандирует: «Шаху — назло, зиму — в весну…»

Горло перехватывает от их неблагодарности.

«Ну а где эти-то остолопы?»

В окно ты видишь гвардейца охраны, прислонившегося к дереву и глядящего на синего скворца…