Последний паром

     - Тот самый, - засиял Заур. Голос у него был хриплый, прокуренный, старческий. – Он меня  три раза на операционный стол резал. Три раза с тот свет на этот переправил.

     «Славянин» косо посмотрел на юбиляра и выпил еще рюмку.

     Юбиляру концерт, судя по выражению слегка блаженного лица, нравился. Его гость, сидевший по правую руку, музыкантов словно не замечал. Он напирал на  выпивку и закуску, изредка поднимая свой тяжелый взгляд со стола. А сидевший по левую руку от Заура начальник тюрьмы, напротив, к алкоголю почти не прикасался. Он только поднимал рюмку, чокаясь с именинником и его товарищем, и ставил ее на место.  Но ел с аппетитом и постоянно вытирал пот со лба. 

     - Уважаемого Заура  поздравляют друзья детства – Гасан, Наджаф, а также друг его зрелых годов  Зия Шемахинский. Песня о нашей любимой Кубинке, -  Карен прокашлялся и позволил себе экспромт, - Кубинке, где можно купить все что угодно, но не купишь настоящую мужскую дружбу.

     «Славянин» снова косо посмотрел на Заура и вновь потянулся к рюмке.

 

Кубинка, Кубинка,

 ты старая бакинка,

ну как же мне тебя не уважать?!

Ты наша родная,

бакинская, блатная...

 

     - Ай, сагол, ай молодец!!  - Заур Маштагинский поблагодарил музыкантов и по этому поводу произнес непривычно короткий для кавказского застолья тост и чокнулся  с сотрапезниками: - Выпьем за друзей!

     Потом шло поздравление от  братвы из Свердловска, где юбиляр в свое время сидел в одном из СИЗО:

 

А ну, давай закурим, передадим по кругу,

И этот дым не перестаем глотать.

Затяжка – мы взлетаем,

Зато мы твердо знаем,

Пока кайфуется – мы будем кайфовать!

 

     Слова этих песен Карену пришлось спешно учить ночами. Вызубрил их,  на всю оставшуюся жизнь.

     Троица за столом молча трапезничала, иногда обмениваясь какими-то фразами. Настроение у Заура  оставалось праздничным.

     Карен снова полез за  бумагой в карман брюк. Начал читать очередное музыкальное поздравление:

     - Осужденные…

     - ОсУжденные, дорогой, говори правильно, -  перебил певца начальник тюрьмы. 

     - Да-да, прошу прощения, - поторопился исправиться Карен. – ОсУжденные  из 37 камеры Баиловской тюрьмы попросили исполнить для уважаемого  Заура эту шуточную песню:

 

Как-то в парикмахерской

Я зашел побриться,

Там мне оцарапала

Одна ученица.

Кровь с мине льется,

Пот с мине течет,

А она улыбается:

«Я сдаю зачет»!

 

      Еще перед поездкой в тюрьму, Карену казалось, что он с каждой минутой все больше будет себя презирать. Докатился, стал петь вот такой низкопробный блатняк. Некоторые даже песнями нельзя назвать. Так  прыщавые пацаны в подъездах учатся брынчать на гитарах с подобным  «репертуаром». Эх, докатился Карен!

     Однако никакого угрызения совести певец не испытывал.  Необычный концерт ему все больше нравился. Один раз в жизни такое случается, а ты все же артист, вот и входи в роль.

     Один номер исполнялся за другим. Музыканты изредка поглядывали на решетки окон. Но за толстыми тюремными стенами не наблюдалось никаких признаков жизни. И вдруг после исполнения  бакинской блатной  «классики» под названием «Доля воровская» Заур Маштагинский, которого от спиртного слегка уже развезло (в отличие от двух сотрапезников он по-прежнему   почти ничего не ел), поднял руку с четками над головой. Начальник тюрьмы понял этот знак своеобразно: неожиданно достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух. И вдруг из-за стен стали раздаваться редкие хлопки, переросшие в одобрительный свист и хлипкие, но продолжительные аплодисменты. Музыканты  удивленно посмотрели друг на друга. К трем «персональным» зрителям уже как-то привыкли. Но оказалось, на этом концерте незримо присутствовали все заключенные Баиловской тюрьмы, чьи окна выходили во внутренний двор.

 

«Ехал поезд номер восемь прямо из Баку,

Завокзальные ребята ехали в Москву.

Их вагончик переполнен дымом папирос,

Пой, моя гитара, пой под звук колес», -

 

передавали привет с воли разбитные  парни с Завокзального района города  Баку, тоже причастные, по всей вероятности, к миру криминала.

 

 

5

 

     Когда за их спиной лязгнул замок тюремных ворот, настроение у музыкантов сразу же стало  приподнятым. Напряжение от концерта как рукой сняло. Закурили.

     - Ну что, на свободу с чистой совестью? – хлопнул Карен по плечу аккордеониста Гарика.

     - Не то слово! Целый концерт под открытым небом сбацали.

     - Под небом в клеточку.

    Из ожидавшей  их «Волги»  вышел Эдик и небрежно помахал парням рукой.

   - Слушай, Карен, а почему они нам не хлопали? – спросил  Гарик, когда вчетвером  направились к машине.

     - Наверное, им западло. Лабухи для них – низкая каста. Форс свой зэковский показывают, да…

     - Ну а этот, начальник тюрьмы, он же не уголовник.

     - Принципы те же, - ухмыльнулся Карен.

     К разговору подключился Миша:

     - Ара, чуваки, я вообще не понимаю, как все это получилось. Привести с воли музыкантов,  чтобы устроить концерт для зэка, пусть и самого главного у них… И как этот начальник не боится! Просто не понимаю…

     - Заур ему отстегнул, а он – кому надо в МВД, а МВД – еще выше… - Карен выразительно потер большой палец об указательный.

     - Неужели в ЦК?

     - А ты как думал! В ЦК тоже люди, тоже красиво жить хотят, да…