Последний Первый

Вокруг крик, визг, паника, тётка вся такая в растерянности и чуть ли не в слезах… Вот только я на чём угодно поклянусь, что это она всё подстроила. И у меня по первости, честно скажу, чуть ноги не подогнулись от страха. Она что, вероятностями управлять может? Она ведь что-то сделала в тот момент, когда мячик не туда полетел, я это почувствовала, хотя не смогла понять, что это. Ну и этого «чего-то» и Метки Смерти хватило, чтобы мужик убился. Но что же за сила у этой тётки? Это не псионика и не дар лоа, это что-то другое. Понять бы ещё, что!..

Полюбовалась я, как рейнджеры и парамедики примчались, как всех опросили, тело забрали. Несчастный случай, толпа свидетелей, все всё видели. Если кто тут и виноват, то терродонт, но его-то к ответственности не привлечёшь. Так что народ разошёлся, и тётка куда-то по своим делам отправилась. Спокойная и довольная, совсем не такая, как когда с рейнджерами и полицией разговаривала. А я за ней, и вроде как она пока не просекла, что я следом топаю.

Тётка никуда не торопилась. Пошла дальше по скверу, купила теркексы, покормила терродонтов – других, не того, из-за которого мужик погиб, зашла в открытое кафе, села на террасе, заказала еду какую-то, сидит, в комм уткнулась. А я как дура на качелях на игровой площадке напротив устроилась, мороженое в автомате взяла, чтобы хоть чем-то себя занять, а я его не люблю… Вот уж не думала, что это так сложно – естественно себя вести, когда следишь за кем-то! И почему-то сразу и есть хочется, и пить, и в туалет, и спать, и ещё что угодно, только чтобы отвлечься… Какая же у оперативников всяких работа сложная, наверное!

В общем, сижу я на качелях, мороженое это несчастное мусолю и тут краем глаза замечаю, что на соседние качели кто-то садится, и что-то с этим кем-то не так. Я голову повернула – а это амазонка. Под вуалькой. И с мнемоблоком – вот как они, оказывается, выглядят, как украшение-имплантат во лбу. Что-то в глубине этого самого камешка поблёскивало, словно амазонка готовилась псионику применить. И глаза у неё были злые и испуганные, это даже сквозь вуальку видно. Она выбросила руку в мою сторону, и мне в бок упёрлось что-то тонкое и острое. Оружие какое-то. Но вот что странно: я не испугалась почему-то, и девица эта совсем не воспринималась как источник опасности. Мне только интересно стало.

– Кто ты, во имя Великой Матери, такая? И почему следишь за ней?

Кола Гальяно

– Ого, ну и любите вы, шеф, копаться у пиявок в брюхе… Принято. Сейчас возьмём хату под контроль.

Команда у Гальяно была что надо. Его ребят можно было принять за докеров, бандитов, спортсменов, да за кого угодно, кроме рейнджеров. Та же Моник, заместитель Колы – профессиональный гладиатор. Нет, изначально она была биологом, но исследуя Лес, получила серьёзный ожог лёгких и какую-то аллергическую астму, от которой никакие препараты не помогали. И теперь Моник не могла приближаться к объекту изучения на расстояние меньше километра, да и то в безветренную погоду. Кола не понимал, что мешало надеть защитный костюм и работать в нём, но Моник объяснила, что это как секс в вирт-пространстве. Вроде да, но всё же нет. Росточка она была невысокого, чуть больше полутора метров, при этом её мускулатуре и скорости мог позавидовать иной пехотинец. Довершали картинку белый ёжик волос и татуировки, покрывающие практически всё тело, кроме лица. Когда Моник в прикрытии, Кола не волновался.

А прикрытие требовалось, и серьёзное. Фернандо слишком увлёкся разработкой дантейцев. И его засекли. Или ещё хуже – он подставился специально. Кола гнал эту мысль, но чем дальше, тем заметнее становилась в друге какая-то нехорошая решимость. Кола уже жалел, что привлёк Фера к делу. Но назад дороги не было. Оставалось только надеяться, что он сгущает краски. А ещё – организовать максимально надёжное прикрытие. Чем он и занимался, пока друг лез головой в петлю.