Последний Поезд с Платформы “Погибель” (ЛП)

Тревор нашел одну из них, откупорил, занес над своим ртом и специально продемонстрировал цвет жидкости, которая полилась на его язык — который, к счастью, еще не почернел и не раздвоился, однако уже имел оттенок серого пепла. Решив, что демонстрации достаточно, Лоусон позволил себе сделать глоток и почувствовал, как кровь проникает в его горло, ощутил зуд в верхней челюсти, откуда должны были выскользнуть клыки.

Вкус был потрясающим, хотя некий животный привкус, от которого хотелось избавиться, все же присутствовал. Ничто… никакая замена не могла сравниться с удовольствием и благодатью, которыми наполняла его сила реального живительного эликсира, текущего по человеческим венам…

Лоусон закрыл бутылочку и оглядел всех присутствующих, даже не стараясь стереть кровавые следы с губ.

— Не пугайтесь так, джентльмены. Это кровь домашнего скота. Один священник, мой друг из Нового Орлена, специально достает ее для меня. А преподобный Эстерли пытается донести до вас тот факт, что обычно вампиры пьют человеческую кровь. И да, это правда.

Он убрал бутылку обратно в сумку. Снисходительно-насмешливая улыбка не исчезла с лица.

А затем в один удар сердца Тревор оказался рядом с Илаем Эстерли.

Он больше не улыбался.

Человеческий глаз был неспособен проследовать за его скоростью, человеческий разум не мог познать ее пределов. Только что Лоусон был здесь, и вот, его уже нет. Он словно испарился и в следующее мгновение оказался лицом к лицу с перепуганным Эстерли, и ужас проповедника усилился тем, что рот вампира был широко открыт, нижняя челюсть чуть отодвинулась назад, а с верхней выскользнули длинные острые клыки.

Эстерли поднял распятие, закричав от страха.

Без усилия Лоусон оттолкнул руку проповедника, и крестик улетел в сторону. Следующий крик оборвался: Тревор ухватил Эстерли за воротник, развернул его так, чтобы заставить его стать лицом к вооруженному винтовкой Рустеру и — да — к Эрику, который также целился в него из пистолета с полными ужаса глазами.

— Слушайте меня все! — опасно вибрирующим голосом прошипел он, тут же втянув клыки, чтобы суметь вновь говорить по-человечески. — Вы можете считать меня монстром, дело ваше. Но основная проблема в том, что сейчас идет война, и мы с Энн в ней активно участвуем. Вы теперь тоже. Мне жаль, что так произошло, но с этим я ничего сделать не могу. И теперь… нам придется разбираться с этим совместными усилиями. Мы можем попытаться забаррикадироваться здесь и дождаться рассвета, но… вряд ли они это позволят. Если хотите выжить, вам придется слушаться моих указаний, иначе вы не доживете даже до конца этой ночи, и многие из вас будут обращены. В этом случае вы станете такими, как они. Как я. И, джентльмены, посмотрите внимательно на то, что я есть. Вы не имеете ни малейшего, черт побери, понятия, каково это! По своей сути… я ходячий мертвец! Но будь я тысячу раз проклят, если буду уничтожен

ими. Или схвачен ими. Этого я допустить не могу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить Энн… чтобы защитить всех вас, — он оглядел присутствующих. Переводил взгляд с одного лица на другое. Казалось, каждый человек в этом вагоне стал бледнее на несколько тонов. Даже Рустер.

— Вопросы? — хмыкнул Лоусон.

Снаружи завывал ветер, бросая в оконное стекло горсти снега. В пассажирском вагоне последнего поезда с платформы “Погибель” стояла тишина.

Затем:

— Должно же быть что-то…. Чего они хотят?

— Они хотят меня, — спокойно ответил Лоусон на вопрос Матиаса. Он отпустил Эстерли, который, как ни удивительно, не упал на подломившиеся колени, а попросту наклонился, чтобы поднять распятие. — И Энн. Я говорил с одним из них, который считает себя их лидером. Он выглядит, как двенадцатилетний мальчик, но на деле весьма далек от того, чтобы быть им. Так вот, он сказал, что если мы с Энн сдадимся, остальных пассажиров отпустят.

— Ну… черт… — пробормотал Ребинокс, нарушая тяжелое молчание. Голос его звучал так, словно рот был набит ватными шариками.

— Если ты хочешь спасти нас… — неуверенно заговорил Преско. — То это, похоже, единственный способ? Господи Иисусе и Святой Иосиф! Я не хочу, чтобы меня сожрали заживо или превратили в сраного кровососа!

Лоусон опустил голову и усмехнулся.

— Понимаю. Я тоже не хотел. Но к несчастью, — он сверкнул глазами, сияющими красным огнем на Преско. — Они лгут. Как только они получат нас с Энн, ничто уже не остановит их от того, чтобы добраться до вас. Они пролетят по этому вагону, как орда смертоносных лезвий. И если вы думаете, что сумеете выбраться наружу и сбежать от них… — Тревор вздохнул. — Я был обращен почти четверть века назад. А некоторые из них находятся в своем состоянии восемьдесят или даже сто лет. С годами они становятся только быстрее. А мою скорость вы видели.

— Вот дерьмо… — пробормотал Гантт. Глаза его округлились. — Мы по уши в дерьме, верно? Я хочу сказать… черт, я даже поверить не могу, что все это происходит на самом….