Последний поход

— Раз, раз! Как слышите меня, прием! Мужики, это Батон из радиорубки, как слышите меня? Тарас, поварята… Черт бы побрал эту связь! — выругался Батон, оглядывая еще несколько панелей, и отвернулся от микрофона. — И куда американцы запропастились? Может, хоть они услышат. Женька, а ну-ка, запроси по-английски! Я-то никак не кумекаю.

Но приблизиться к пульту Савельев не успел: внезапно из покрытых наледью колонок сквозь треск помех послышался чей-то неразборчивый голос.

— Это кто? — в гробовой тишине вдруг четко и с хрипотцой поинтересовались динамики.

— Как кто? — Батон удивленно переглянулся с Савельевым. — Это я, Батон. Треска, ты, что ли? Где ты исправную рацию раздобыл, а? Вторую радиорубку нашли?

— Это не треска, — чуть поколебавшись, не согласились по связи. — Меня зовут Пошта.

— Какая еще «почта»? — нахмурился Батон и пригрозил: — Слышь, поваренок, хватит эфир засорять! Руки пообрываю, тесто пятками будешь месить! Палуба какая у вас…

— Еще раз повторяю, я не Треска, — терпеливо повторили динамики, и Савельев вздрогнул. — Я Пошта. Пошта из клана Листонош[14].

— Какого клана? — вконец растерялся Батон. Да и голос собеседника на том конце действительно был другим. — Так это не с «Поликарпова»?!

Опирающийся о панель охотник почувствовал, как от догадки на холке шевелятся волоски и, немея, начинают подгибаться ноги. Вот тебе и двадцать лет во льду простоял. Ай да «Поликарпов»! Ай да сукин сын!

Голос! Живого человека! Откуда-то ИЗВНЕ! Нужно срочно отрегулировать! Попробовать записать! Батон лихорадочно завозился с кнопками возле микрофона, силясь разобрать, что к чему.

— Ох ты растудыть твою, не сдохла, сволочь!.. Вот так известия. Живой?! — вопросы стремительно слетали с языка охотника один за другим. — Кто? Ты откуда вообще, братуха?

— Сейчас нахожусь в Балаклаве, — на этот раз ответ послышался практически сразу. — Это на острове Крым.

Крым?! Вот это новости! Где-то за пределами мертвого ледяного материка тоже есть выжившие!

Невероятно! Непостижимо!

Лицо застывшего Савельева от осознания происходящего стало белее снега. Склонившийся над пультом Батон не заметил, как на лоб из-под шапки заструился пот.

— Крым?! — потрясенно заревел Батон и придвинулся к микрофону так, словно хотел откусить от него кусок. — Вот уж услыша лись так услышались, нечего сказать. Весточка с того света прям. Был я в Крыму пару раз. Первый раз в Севастополе, в «учебке», а во второй раз в отпуск с женой приезжал, — он посмотрел на жадно ловившего каждое его слово Савельева, застывшего, словно изваяние. — Димка еще совсем карапузом был. Ласточкино Гнездо, Ялта, трамвай, солнышко припекает, ласково так… хорошо! Подожди, почему ты сказал — остров? Он же всегда полуостровом был!

— Был когда-то, да сплыл, — в голосе далекого собеседника послышались ироничные нотки, и Батон, к собственному удивлению, не выдержал, рассмеялся, хоть этот звук и был неуместен в этом странном, пустующем плавучем склепе. То ли от самой собой получившейся шутки, то ли от дурацких, подорванных алкоголем нервов. То ли от нахлынувших солнечных воспоминаний.

Батон почувствовал, как где-то внутри, под курткой, становится нестерпимо горячо. Нет! Это было от счастья!

От потрясающего, удивительного чувства — слышать голос не известных и близких тебе людей, а кого-то чужого! Подобного тебе существа, выжившего на другом краю света и говорящего с тобой здесь и сейчас!

Батон, у которого дрожали пальцы и кружилась голова, повернулся к Савельеву, на каменном лице которого замерла зачарованная улыбка.

На планете… НА РАЗРУШЕННОЙ ПЛАНЕТЕ. ЕСТЬ. КТО- ТО. ЕЩЕ!

— Батон! Тебя ведь так зовут? А ты где находишься? В Грузии?¹

— Вот честное слово, я бы с радостью… Да только вместо гор и «Хванчкары» у нас тут айсберги с пингвинами, — невесело усмехнулся охотник. — Вообще-то меня Михаилом Александровичем Зеленским зовут. Мы с ребятами застряли во льдах на Южном Полюсе. В районе полярной станции «Новолазаревская».

— На Южном Полюсе! — восхищенно откликнулись динамики голосом Пошты. — Как же вам удалось там выжить?

— Да мы сами-то не местные, из Пионерска на атомоходе «Иван Грозный» пришли, — начал объяснять Батон, но тут в эфир поползли помехи. — Вирус тут нашли, который мог помочь Землю от радиоактивной гадости спасти. Да не вышло ничего. Лодке требуется ремонт… Эй! Слышишь меня!..

Быстро подошедший Савельев с тревогой следил, как Батон, матерясь сквозь зубы, бешено давит на все кнопки подряд.

— Связь накрывается, чтоб ее! — рявкнул он. — Пошта, прием! База немецкая во льдах со Второй мировой сохранилась, сейчас ищем подходящие средства для восстановления лодки, наши координаты…

В динамиках что-то последний раз щелкнуло, прошипело, и в радиорубке снова наступила мертвая тягучая тишина.

— Черт! Черт! Чтоб тебя! Работай!

Батон со всей силы треснул кулаком по краю приборной панели.

— Не хер тогда вообще было включаться, сволочь! Слышишь меня?! — Охотник оперся кулаками о стол и низко опустил голову, пытаясь прийти в себя, не в силах окончательно усвоить только что услышанное.