Последний полет

Еще и года не прошло, как оба стали Серыми Стражами, а в Красное Крыло их зачислили всего-то четыре месяца назад. И тренировались-то они до сих пор только на лошадях, сидя в специальных седлах, к которым крепились широкие деревянные доски, имитирующие крылья грифонов, – чтобы наездники привыкали к неудобной позе. Лишь однажды брату и сестре выпала возможность полетать, сидя за спинами опытных Стражей, да и то была обычная проверка – как они переносят высоту. Ведь какой наездник из того, кто ее боится? Будь на дворе другое время, им бы еще год тренироваться, прежде чем отправляться в настоящее сражение.

Однако на дворе стоял Мор, и ждать он никого не собирался.

Четыре месяца назад на северные земли, повинуясь голосу пробудившегося Древнего Бога, хлынул черный поток порождений тьмы. Из самых недр земли, по Глубинным Тропам, построенным в стародавние времена гномами, чудовища вырвались на поверхность, застав ничего не подозревающих и совершенно не готовых к войне людей врасплох.

Антива, на которую обрушился первый удар вражеских сил, не выдержала их натиска. Мелкие военные отряды, разбросанные то тут, то там, были смехотворным препятствием для армии порождений тьмы. Города и деревни они сровняли с землей, жителей убили, а тех, кого пощадили, утащили с собой на Глубинные Тропы, чтобы предать еще более страшной судьбе, чем смерть.

Селени, знаменитый на весь свет своими изящными мостами и статуями, продержался всего четыре дня. После его падения река вздулась от мертвых тел. День за днем наблюдали жители Антивы, как почерневшие трупы, подгоняемые течением, плывут к морю, и ужас овладевал ими все больше.

В столь тяжелое время заниматься тщательной подготовкой новобранцев было попросту некогда. И потому Иссейя летела сейчас в Антиву. Прильнув к сидящему впереди Стражу и жмурясь от хлеставшего в лицо ветра, Иссейя наблюдала за тем, что творилось внизу.

Антива раскинулась на берегу голубого залива. Зеленеющие поля и сады опоясывали город широкой, в десять миль, лентой и тянулись дальше, вдоль реки, несущей свои воды к руинам Селени.

Но за пределами этой разноцветной ленты лютовал Мор и все было отравлено скверной.

Иссейя видела это даже отсюда, с высоты в тысячу футов: вздыбленная, вытоптанная ногами тысяч порождений тьмы земля; облака, свисающие с небес черными клочьями; остовы деревьев, торчащие по берегам почти иссохших речушек, воду из которых, казалось, высасывает сама почва. Там, где раньше колосились хлеба, теперь не было видно ни единой зеленой травинки – сплошь гниющие стебли. Животных почти не было – лишь несколько ворон да стервятников: от плоти порождений перья у них выпали, а тела съежились и покрылись коростой.

Армия порождений чернела внизу бесформенным пятном. Самих чудовищ Иссейя рассмотреть не могла, лишь их полуистлевшие знамена, которые зловеще развевались на ветру. Пусть гарлоки и генлоки и не умели летать – в отличие от Архидемона, которого довелось увидеть лишь единицам, – у них были стрелы, а еще заклинания, которые могли поразить цель в воздухе, поэтому наездники заставили грифонов взмыть выше. И когда пелена облаков скрыла порождения, столпившиеся вокруг эмиссаров и огров, Иссейя была ей искренне благодарна.

Воздух на такой высоте был слишком холодным и разреженным, поэтому, дождавшись, когда орда окажется далеко позади, они снова опустились ниже. Теперь Иссейя видела людей: мертвые лежали на земле, живые спасались бегством или пытались спрятаться. У самых ворот города Антивы были разбросаны сотни повозок и жалких лачуг, возведенных наспех из всякого хлама. Вокруг бродили люди, обезумевшие от отчаяния и голода, грязные и оборванные. В лагере стояла такая густая, нестерпимая вонь, что она отчетливо ощущалась даже здесь, наверху. Ни разу с тех пор, как до города дошли вести о разразившемся Море, столица не открыла ворота, чтобы впустить беженцев. Но им попросту было некуда идти.

– Они же не выживут, – прошептала Иссейя.

Она и не думала, что Страж-наездник ее услышит. Однако, несмотря на вой ветра и хлопанье крыльев, он услышал. Его звали Хабл, и Иссея едва его знала. Этот седой старик, истребивший за свою жизнь боги ведают сколько генлоков и гарлоков, патрулировал дальние окрестности Вейсхаупта на своем грифоне по имени Черный Коготь. Он ничего не боялся и был из породы тех, кого ничем не проймешь. И все же, когда он повернулся к Иссейе, на его лице читалась скорбь.

– Не выживут, – подтвердил он и снова отвернулся.

Через несколько минут они уже кружили над Антивой. Иссейя вытянула шею, пытаясь разглядеть за мощными крыльями Черного Когтя красоты Антивы, о которых столько читала.