Последний полет Кассандры

Расселина уходила в камень несколько глубже, чем казалось Дариусу. Грубость стен говорила о естественном происхождении. Шахтерские выработки ровнее и прямее. Точно перед Дариусом мерцал рабочий фонарь Эбрил.

Свет отражался от чего-то еще впереди.

В дно трещины был вделан воздушный шлюз. Наружную дверь оставили наполовину открытой. Стальная рама, встроенная в природный необработанный камень, блестела полировкой. Лишь еле заметный слой пыли делал поверхность не совсем зеркальной. Дариус резко затормозил, и тонкая пыль с мелкими ледяными кристаллами взметнулась в струе азота, словно туман над рекой.

— Лестер, — сказал Дариус. — Ты знаешь, что это?

— Без понятия, — ответил тот.

Эбрил медленно двинулась вперед, освещая шлюз фонарем. Внутренняя дверь тоже оказалась открыта. Дариус включил инфракрасный сканер, но на фоне холодного камня ничего не выделялось. Чем бы ни было это место, кто-то специально выпустил из него воздух, причем очень давно.

— Мы уверены, что это хорошая идея? — спросил Дариус на открытом канале.

— О какой идее речь? — послышался голос оставшейся на корабле Эми, но Эбрил уже зашла в шлюз.

Дариус переглянулся с Лестером.

— Один должен остаться, — сказал Лестер. — На всякий случай.

Дариус поднял руку в знак согласия и пошел вперед. Спуск в шлюз в микрогравитации напоминал падение в яму. Или могилу. Эбрил стояла внутри и водила лучом фонаря по широкой полости. Стены когда-то покрывала изоляция, но с тех пор пена отвалилась и широкими полосами валялась на полу, обнажив обработанный полированный камень. Сюда вела естественная трещина, но эту комнату кто-то строил специально. Эбрил полетела вдоль стены, Дариус выключил двигатели, чтобы не подымать пыль, и двинулся следом. Дыхание звучало в наушниках неестественно громко.

— О, — сказала Эбрил. — Визе ла.

— Да я видел.

— Не. — Эбрил указала вперед. — Ла.

Тринадцать фигур сидели полукругом на коленях. Пыльно-красная ткань их скафандров за десятилетия вся растрескалась. Странно обтекаемые вытянутые назад шлемы словно сошли со страниц исторических книг про первые дни терраформирования. У каждого из тринадцати на бедре была кобура, а на форме — незнакомые Дариусу военные знаки различия. Поначалу скафандры показались ему пустыми, но вот луч прошелся по визиру шлема, и изнутри на Дариуса уставился мертвец. Ввалившиеся пустые глаза. Серая иссушенная кожа. Все составляющие человека, кроме воды и жизни. Эбрил медленно двинулась вперед, скользя подошвами по полу комнаты. На скафандрах нашлись таблички с именами. Хоффман. Гутиеррез. Дал. И еще десять. Древние мертвецы.

— Это что за черт? — спросил Дариус скорее себя, чем кого-то еще.

Эбрил согласно кивнула рукой, а потом сказала, подняв глаза:

— И ке ес ла?

Луч ее фонаря метнулся вверх. На стене висел толстый прямоугольник из темной керамики. Древний контейнер-хранилище. На его фоне выделялись нарисованные серебряным и голубым символ мужского начала в виде круга со стрелкой и что-то похожее на три иероглифа с непонятным Дариусу значением. По краю контейнера бежал шов и придавал ему сходство с огромным неподвижным саркофагом.

Все мертвецы в полукруге сидели лицами к контейнеру, словно конец настиг их за последним жутким актом поклонения.

* * * * *

— Так. Ладно. Это могло быть что угодно, — сказал Лестер.

Все вернулись на «Кассандру». Все четверо снова сидели на камбузе. Трое, что выходили наружу, так и не сняли скафандры, отчего помещение казалось меньше. Теснее. Пыль Си-Маллоу, которую они притащили внутрь на себе, воняла порохом. Со времени своих первых полетов Дариус почти никогда не испытывал ни клаустрофобии, ни страха быть похороненным заживо, от которых тогда так страдал. Но сейчас именно они не давали ему покоя.

— Что угодно, — эхом отозвалась Эми.

Прозвучало скептически, но Дариус хорошо изучил эту женщину и понимал, что она просто не знает, что еще сказать.

— Да, — продолжил Лестер. — Например, религиозный культ. На Марсе в то время появилось несколько штук. Или исследовательская лаборатория. Марсиане тогда постоянно таким занимались, — и, помолчав, добавил: — Как и по сей день, наверное.

— Если это марсиане, — сказала Эми, — почему военный карантин установила ООН?

— Когда Эпштейн изобрел свой двигатель? — спросил Дариус. — Эти люди… они прилетели на чайнике? Или, может, на старой химической ракете? И что их убило? В смысле, сюда-то они прибыли еще живыми. Видели же — шлюз кто-то взломал. А они просто сидели в скафандрах и умирали?

Эбрил замахала руками, словно отгоняя прочь все вопросы.

— Аб ке им еске, са са?

«А в этой штуке что?» Это она про черный контейнер.

— На нем была метка, — сказал Лестер. — Знак Марса и что-то написано.

— Знак Марса?

— Круг и стрела. Старый символ Марса.

— Я думала, это старый символ для писсуара, который используют стоя, — пошутила Эми, но шутка вышла натужной. Будто скрывала страх.

Лестер кивнул, и в нем-то Дариус не видел страха, лишь растущее любопытство.

— Иероглифы… поначалу на Марс рвануло очень много китайских переселенцев.

— И все из исконно китайских династий Дал и Хофман? — спросил Дариус.