Последний поцелуй

«Еще когда мы были юными…»

Еще когда мы были юными…Точнее, с самой колыбели,О людях мы светлее думали,Чем есть они на самом деле.Мы подрастали в детском садике,Был каждый грамм пшена сосчитан.Уже тогда красавцы всадникиНас взяли под свою защиту.Мы никому не разрешили быУпомянуть — хоть в кратком слове —О том, что их шинели вшивыеИ сабли в ржавых пятнах крови.

Благоговенье это детскоеМы пронесли сквозь бури века,Влюбленные во все советскоеИ верящие в человека.Вы скажете: а где же критика,А где мученья и сомненья?У атакующих спросите-каЗа пять минут до наступленья.Нет, для сочувствия умильногоСвоих устоев не нарушу:В большом походе — право сильногоБоль не выпячивать наружу.Пусть слабые пугливо мечутся,В потемках тычутся без цели,

С мечтою нашей человечествуСветлее жить — на самом деле.196З

Из семейных преданий

Начало первой мировой войны…Интеллигент в воротничке крахмальномГлядит в припухшие глаза жены.Он не был никогда таким печальным.Что завтра? Трехлинейка и шинель,На голове ученой блин с кокардой.С отсрочкой безнадежна канитель,И жизнь уже поставлена на карту.И, вспоминая умершую дочь,

Он щурится стыдливо, близоруко.Всего одна им остается ночь,А там, быть может, вечная разлука.Грозовый август… Туча мошкарыУ лампы керосиновой на даче.Вчерашний филин ухает из мглы,Как будто пушек дальняя отдача.В последней ночи, отданной двоим,Слепая боль, глухая безнадежность.И навсегда необходимо имЗапечатлеть свою любовь и нежность.Мальчишка иль девчонка? Все равно,Пусть будет! Не гадая, кто любимей,Придумано уже, припасено

Ему и ей годящееся имя.На станцию на дрожках чуть заряУедет рекрут, завершая повесть,Последние часы боготворя,К неотвратимой гибели готовясь.Но пуля, что его еще найдет,Отсрочена пока на четверть века.В разгар весны на следующий годПроизойдет рожденье человека,Которому сурово суждены —О сбывшемся не мудрено пророчить —А все ж, дай бог, чтоб только три войны,Дай бог, чтоб только три последних ночи.1965

Боль Вьетнама