Последний поворот на Бруклин

И порой – возможно, когда торговля шла не слишком бойко, – пока Айра присматривал за магазином, Хайми готовил ужин, а потом Айра приходил, будил ее и говорил: ужин готов, мамочка. Видишь? И всё было уже на столе, они садились и ели, а когда ужинал Хайми, она выходила к покупателям. А Хайми так много работал! В шесть утра открывал магазин, выходил на улицу за газетами, а ведь иногда бывало холодно, шел дождь, и Хайми сам (он никогда не позволял ей помогать ему в этом деле) приносил с улицы огромные связки газет, разрезал веревки, раскладывал газеты на прилавке, а она лежала в постели, притворяясь спящей – все годы, что они были женаты, Хайми вставал с кровати очень тихо, чтобы она подольше поспала, и каждое утро она просыпалась, но никогда не подавала виду, что уже не спит, чтобы он за нее не переживал. Потом, в восемь часов, он снова заходил, и она, сделав вид, будто проснулась от его прикосновения, вставала и готовила завтрак. Двадцать лет они владели этим магазином и были очень счастливы… малыш врезался на своем велосипеде в дерево, но тут же поднялся и снова принялся кататься… возможно, у них не всегда всего хватало, но они были счастливы, и она все еще чувствовала запах стойки с газировкой; сладкий аромат сиропов, цукатов, горячей сливочной помадки, зефира, взбитых сливок, шоколадного, сливочного и фруктового мороженого, леденцов и жевательной резинки на прилавке, полок с конфетами на противоположной стене магазина – а стеклянные раздвижные двери были испачканы грязными ручонками тысяч ребятишек. Она, бывало, облокачивалась на прилавок и наблюдала, как они глазеют и показывают на сладости, прижимая пальчики к стеклу. Такое творилось целыми днями, и Ада всегда недоумевала, почему надо обязательно упираться в стекло руками и почему дети так долго не могут решить, какие им нужны конфеты. А потом, когда родился Айра – она была уже не молода, – это почти перестало ее раздражать. Они были такими же маленькими детьми, как ее Айра. А когда взрослели, переставали быть такими славными и начинали сквернословить. Но Айра всегда был очень хорошим мальчиком. И кому-то понадобилось его убить. А им даже не довелось увидеть его тело. Только телеграмму получили, а много лет спустя – пломбированный гроб. Мой бедный Айра! Такой молодой! Погиб, даже не став отцом. Уже пятнадцать лет, как умер… К малышу на велосипеде подошли еще несколько детей, и они стали кататься по очереди, смеясь и бегая вокруг. Ада смотрела на них и улыбалась. Пятнадцать лет как умер, и даже нет детей, никто тебя не вспомнит. Не пойму, за что со мной так поступили. Умер даже раньше Хайми, своего отца. И даже Хайми меня покинул. Такой хороший человек! Так много работал, что ссутулился с годами… мимо шли какие-то люди, и Ада улыбнулась, но они прошли, так и не обратив внимания на Аду, и Ада едва на них не накричала, но осеклась, заметив, что уже спускаются женщины, люди идут в магазин, резвятся и смеются дети, солнышко делается ярче и теплее, и несколько мужчин уселись верхом на скамейку, положив посередине шахматную доску – быть может, кто-нибудь сядет рядом с ней, и они поболтают.

ЖЕНСКИЙ ХОР I