Последний ряд, место 16

– Не говори ерунды. – Дана вскочила и двумя движениями попыталась привести в порядок волосы. – Где моя сумка? Там вся косметика. Где моя одежда?

Сумка оказалась на полке под журнальным столиком. Дана выхватила из нее косметичку и огляделась.

– Мог бы хоть одно зеркало повесить в кабинете.

Габриэль с улыбкой смотрел на бывшую жену.

– Зачем мне в кабинете зеркало?

– Чтобы женщина, которую ты приглашаешь, могла в него посмотреться, – огрызнулась Дана.

– Я не приглашаю в кабинет женщин, которым надо смотреться в зеркало. – Габриэль продолжал улыбаться.

– Ничего, скоро начнешь. – Дана оставила за собой последнее слово. – У меня в сумке есть маленькое зеркальце. Достань его и подержи.

Габриэль безропотно выполнил приказ…

…Когда Моше Ригер, Рафи Битон, Эльдад Канц, Адина Бар и доктор Хирш вошли в кабинет полковника, Дана сидела за столом в своем деловом костюме, строгая и величественная, как египетский сфинкс. Вошедшие расселись за столом, опасливо поглядывая то на нее, то на полковника Лейна, пытаясь угадать, что произошло только что в этом кабинете между бывшими супругами.

– Уважаемые коллеги, – начал полковник и поморщился, потому что на соборе Святой Троицы ударил колокол. Дождавшись, пока звук колокола затих, полковник продолжил: – Я пригласил вас, чтобы мы вместе с госпожой Шварц обсудили ход расследования убийства Антона Голованова. Прошу, Дана, начинай.

Дана кивнула и обвела взглядом сидящих за столом. Три офицера были мрачны и смотрели на нее явно неодобрительно. Адина Бар улыбалась, доктор Хирш катал пальцами по столу какую-то пробку.

– С самого начала в этом деле было слишком много странностей, которые я не могла себе объяснить и слишком много вопросов, на которые у меня не было ответов, – сказала Дана и, чтобы прогнать вдруг прорезавшуюся хрипоту, взяла чашку и одним глотком допила кофе. – Взять хотя бы место преступления. Я ломала голову, для чего убийце понадобилось стрелять в зале кинотеатра, где его мог заметить любой из зрителей. Просто случайно повернуть голову в нужное время в нужном направлении, и все. Потом еще Далия Орлеви добавила мне сомнений, когда рассказала, что кто-то коснулся ее ноги сразу после выстрела. Что я могла подумать? Что кто-то ползал по полу? Зачем? Единственное объяснение, которое пришло мне в голову, – убийца искал гильзу. Но почему он искал ее в середине зала, если стрелять мог только человек, сидящий у прохода? Потом появились вопросы по этому инвалиду с его сопровождающим. Мне показалось, что, заходя в фойе, они прятали лица от камеры наблюдения. И у меня не было ответа на вопрос «Почему?». Потом я увидела две фотографии. Одну мне показала Марина Цукерман…

– Сотрудница редакции «Русских ведомостей»? – уточнил полковник.

– Да, – подтвердила Дана, – которая стала любовницей Голованова после первой же встречи.

– Откуда вам это известно? – спросил майор Ригер.

– Она сама мне призналась, – ответила Дана. – В первый же день Марина привезла его из редакции в гостиницу. Там у них все и произошло. Потом они решили поужинать. Выйдя из гостиницы, попросили швейцара сфотографировать их. На снимке Голованов обнимает ее за шею вот так, – Дана подняла руку, согнутую в локте на уровень плеча. – И рукав его пиджака хорошо виден.

– Рукав пиджака? – не понял Рафи Битон. – И что же было на этом рукаве?

– Пуговицы, – сказала Дана, и все мужчины инстинктивно бросили взгляд на рукава своих пиджаков.

– Естественно, – кивнул Ригер. – На рукава мужских пиджаков всегда нашивают пуговицы.

– На этом снимке на рукаве пиджака Голованова было четыре пуговицы, – продолжила Дана, не обратив внимания на реплики. – А потом я увидела запись с камеры наружного наблюдения кинотеатра Cinemax. Когда Голованов заходил в фойе, он промокал лоб платком, и рукав его пиджака был хорошо виден. На рукаве было три пуговицы.

Дана выдержала паузу. Офицеры переглянулись. Их лица выражали смущение. Им явно было не по себе, что это наблюдение было сделано не одним из них.

– Сначала я решила, что Голованов с кем-то подрался. И в драке потерял одну пуговицу, – продолжила Дана. – Тем более что у него была разбита губа и не было с собой пакета с десятью тысячами евро, которые, по словам Михайлова, он получил. Я подумала, что, если мы выясним, где был Голованов в эти два часа, которые отделяли его уход из офиса Михайлова от прихода в кино, мы разгадаем тайну его убийства. А потом я увидела еще одну фотографию…

Дана судорожно вздохнула.

– Ты в порядке? – спросил Габриэль, пытаясь заглянуть ей в глаза.

– В порядке, – кивнула Дана. – Это была фотография, которую сделали ваши эксперты в зале кинотеатра. Убитый Голованов сидит в кресле в двадцать четвертом ряду. На этой фотографии тоже хорошо видны рукава его пиджака. А на них – четыре пуговицы.

Ригер переглянулся с Битоном. Во взгляде каждого из них было столько искреннего изумления, что Дана невольно улыбнулась. Эльдад Канц мрачно смотрел в стол.