Последний рыцарь (СИ)

– Ха-ха! Тебе легко говорить. Это же Земля! Неблагородным сюда путь закрыт! Ни одно ничтожество не смеет запятнать чистоту святого мира своим грязным дыханием!

Охрана общего наследия – ООН – бдит денно и нощно, не пуская никого на поверхность планеты. Она самый защищённый объект во Вселенной, сбежать отсюда или же пройти через атмосферу без разрешения – невозможно.

– Так как вы уже находились на планете, для вас сделали исключение. Личный приказ адмирала Августа. Он крайне заинтересовался отчётом.

– Отчётом?

– Отто предоставил данные обо всех наших действиях. Мне пришлось дополнить его, чтобы объяснить некоторые спорные моменты.

– Эх, Отто, Отто. Простой ты человек! – Райна ведь предупреждала. – Так и быть. Я ещё не готов.

– Возможно, стоит поговорить с Сидерой.

– Она здесь?

– Так как лечение не завершено, пришлось забрать с собой.

– Ох… Может, станет легче.

Найти Сидеру не составило труда. Она, невнятно бормоча, лежала на стульях за баром, заставленным пустыми бутылками. Тикали часы. В воздухе висел фруктовый аромат, смешанный с запахом лёгкого алкоголя. Пара пустых столиков из резного дерева блестели лаком в свете пары жёлтых ламп. Оклайн вздохнул, сел по другую сторону стойки, наполнил чашу и осушил за один присест.

– Как настроение? – спросила Наррайн.

– Так себе.

– Пф… Налить?

– Покрепче.

– Ага…

Она провела рукой по ещё полным бутылкам, выбрала одну и кинула на стол.

– Прошибает только так.

– Я ведь не пьянею…

– Плевать.

Сидера вскинула револьвер, прицелилась в потолок и сделала вид, будто стреляет. Ствол предательски дрожал.

– Пиф-паф… Я ковбой! Ох…

– Ты никогда так не напивалась.

– Всё бывает впервые, – её руки безвольно опустились. – Боро умер.

– Что?

– Пару дней назад. Когда я его увидела…

Она накрыла глаза рукой, чтобы скрыть слёзы.

– У тебя Райна, у меня дядя. Почему? Что мы сделали не так?

Поднял за свою потерянную подругу.

– Я принял смерть очень многих друзей. Многие умерли на моих глазах. Стеллар, Рамзани, Рогозов, Броуз, Гаррель… Были и те, кого я не знал… Я не понимаю, как это работает. Когда привыкаешь к смерти, считаешь её облегчением…

– Она всё равно бьёт.

– Именно так, – Оклайн приложился к бутылке.

– Боро… Он был последним из моей семьи. Больше у меня никого не осталось! Зачем я тогда согласилась?! Малолетняя дура! Надо было выбирать интернат! Я могла бы стать министром!

– Министром? – по лицу пробежала неожиданная улыбка. – Ты?

– А что? Я злобная. Умная. Выкарабкалась бы. Разогнала бы то болото, которым стало наше правительство.

– Ты и так отлично справляешься.

– Эх… Если бы, если бы… Что стало с нашим миром? Хрень с ним стала. Вот что, – она выпила ещё.

– Но мы боремся, чтобы это изменить.

– Да. Боремся. Не впустую ли?

– Путь важнее цели.

– Боро говорил так же.

– Так почему мы должны не слушать его? Мудрый был старик, знал, что к чему. Пусть же его заветы продолжат жизнь в наших умах. За тех, чьи идеи пережили их самих.

– За наших друзей.

Не чокаясь. В молчании сидели они несколько минут, пока с протяжным скрипом и стоном Сидера не уселась за стойку. Лицо её словно битая груша – мятое и кислое, глаза замыленные, чешуйки потеряли лоск. Она пошарила в столе и положила на стол книгу «Легенда о сорока двух».

– Он хотел, чтобы первый экземпляр был у тебя. Работал как проклятый. Чуял, что конец близок.

Открыв первую страницу, Оклайн прочитал автограф: «Пусть в твоей галактике когда-нибудь настанет утро». А дальше, словно в сборнике сказок, начиналась история человечества – труд словно и не претендовал на правдивость, наоборот, всячески подчёркивал свою фантастичность. Каждая глава словно миф, полный пафоса и славы предков. Только если не знать, что всё написанное – правда. Листая исписанные страницы, Оклайн улыбался, припоминая павших товарищей, дела давно минувших дней. А после закрыл томик и поставил рядом с мемориальной доской, у ожерелья из рубинов.

– Он всё сделал правильно, – прошептал Эмбар. – Его работа увидит свет.

– Старался не зря.

– Эх, – зажмурился Эмбар. – Мне пора. Совбез будет меня судить. За то, что я принимаю решения не по их бумажкам, а по ситуации и убеждениям. Пусть они сколь угодно долго пытаются доказать свою правоту, я останусь при своём.

– Они тебя оправдают, – с робкой надеждой поддержала Сидера.

– Не знаю, – холодно проскрипел Оклайн. – Они принимают решения заранее. Сама процедура – фарс, пыль в глаза. Дело уже закрыто. Остаётся лишь доказать свою ценность, попытаться довести мысль, что рано, рано списывать меня в крематорий!

– Они не сделают этого! Я! Я!..

– Ничего ты не сделаешь, – он закрыл глаза. – Это сделка с дьяволом. Удачи тебе. Сафф, если не получится, пригляди за ней. «Бездна» и всё моё имущество перейдут к тебе, Сидера. Береги его.

– За тебя, – она подняла кружку и чокнулась о полупустой стакан. – Чтобы жизнь продолжалась!

– Чтобы Фортуна озарила нашу юдоль!

***

Погожий денёк, тучки плыли по голубым небесам. Летний бриз пах лавандой, нёс жёлтые зёрнышки пыльцы. Нагретые липы текли ароматным нектаром, который собирали опьяневшие пчёлы.