Последний рыцарь (СИ)

– Он узнал, что эннан откопали нечто! – Сидера театрально развела руками. – Оно назвало себя «шагготом»!

– У нас есть координаты его последнего местоположения и схемы укрытия.

– Они заключили с этим нечто договор, по которому освобождают его в обмен на знания.

– Нашлась целая библиотека стандартных существ паразита. Несомненно, он – рук дела этого «шаггота».

– Никакого шаггота не существует, – прервал их Эмбар и сделал паузу, чтобы отдышаться. – Некий Иблис представился им. Этот Иблис… Он хочет получить меня. Он… Эх… Он говорит, что создал меня.

– Что?! – недоверчиво скривилась Наррайн. – Когда он это сказал?

– Он приходит во снах. Общается с помощью телепатии.

– Ваш орган Лаккерсона в последнее время кровоснабжается обильнее, чем обычно. Возможно, эти события связаны.

– Я прогнал его. Теперь он жаждет уничтожить всех. Таков его план.

– Типичный тупой злодей. Что от него можно ожидать.

– Доложить командованию?

– Да. Однако, это может быть иллюзия паразита. Осторожнее.

– Разумеется. Прослежу, чтобы сведенья достигли исключительно нужных ушей.

– Не сомневаюсь в тебе. Что ещё нашли?

– Как вы и предполагали, выданные технологии оказались дефектные.

– Сколько их было?

– Две. Внушение и «ваяние плоти». Похоже, вторая используется скульпторами для возрождения и создания новых организмов.

– Скульпторы?

– Он ведь не был на фронте.

– Крупные развитые организмы, мы встретили один на Альфагемоне во время обороны Совета.

– Вспомнил, – задумчиво он упёр взгляд в потолок. – Зелёное свечение?

– Побочный эффект. Гипотетически, с помощью ваяния возможно восстановить любые физические повреждения вроде ран, конечностей и шрамов.

– Мы излечим всех инвалидов! И тебя тоже!

– Но технология дефектна?

– Пока у нас нет рабочего образца. Да. Мы знаем о её существовании, проводится попытка воссоздать процесс. Однако основная научная группа сосредоточена на ноосферном искажении эннан.

– Результат?

– Только теории.

– Ясно, – утомлённо ответил он. – Знаете, я хочу вздремнуть.

– Конечно, уже ухожу! Выздоравливай, смотри у меня!

– Ох…

Постепенно тело ожидало. Сначала он мог есть сидя, потом сам садится сам. Наконец, позволили встать. Пара роботов поддерживали с обеих сторон, когда ноги коснулись земли.

Глубоко вдохнув, он встал. И вскрикнул от резкой боли. Рухнул обратно.

– Ах, ах, – потер он сочленения.

– Вес вашего тела приходится на рану.

– Понимаю. Но почему это так больно? Оно всегда так будет?

– Нет. Постепенно организм адаптируется. Однако вам необходимо ходить, чтобы это произошло.

Скрипя зубами, шатаясь и постанывая, он собрался с силами и сделал первый шаг. Второй. Третий. Обошёл постель и сел на неё с другой стороны.

– Вот так, молодец! – похлопала в ладоши Сидера. – Сам не заметишь, как бегать начнёшь.

– От тебя не сбежишь.

– Это точно!

Сначала помаленьку, с сопровождением. Потом с ходунками по палате. Потом по коридору взад-вперёд. Редкие больные провожали командира пустыми взглядами. Раненных крайне мало – почти все со снарядной болезнью. Почти все никогда уже не оправятся от шока: то ли вид чудищ и смерть товарищей, то ли передозировка стероидов – жизнь их покалечена. Многих провожают в последний путь в дома душевнобольных. Многие останутся в тылу на попечении родных, если таковые есть, а если нет – на крохи от государства. Людей тут и вовсе раз-два и обчёлся. Жёсткая подготовка, вымывающая всё человеческое, делает рядовых и офицеров практически невосприимчивыми к психическому воздействию. Удивительно, как жестокость спасает жизни.

Пленных враг не берёт. Бьёт наповал. Без пощады и жалости. Из сбивчивых рассказов он слышал о делах на фронте. Плачевных делах. Боевой дух болтается у дна. Наступление застопорилось, потери растут, а тылы не покрывают их.

Каждый день, который Эмбар проходил мимо, становился для него формой пытки. Больные бредили, вспоминали умерших, кричали порой и вырывались, просили оружие, молили о смерти. Страх выжигал им разум. Взывать к долгу, чести бесполезно. Пропащие души. Они настолько довели Оклайна, который и без того настрадался, что тот потребовал перевода на «Бездну». Он просто не может тут находится!

Силы возвращались. Поначалу раны кровоточили от избыточной нагрузки, однако потом рубцы утолщились и заматерели. Боль сошла на нет, разве что былая ловкость не возвращалась. Однако рано или поздно, но и бег покорится новым ногам. А до тех пор: тренировки, тренировки, тренировки.

Всё командование связывалось с ним пару раз: слишком они заняты, чтобы приехать в тыл ради одного офицера. Не до того им. Замечено, что они все всячески уклонялись от вопросов по фронту. Не желали признавать своё поражение. Лишь Отто безукоризненно отчитался о печальных их делах. После доклада Оклайн вовсе потерял интерес к войне: стресс сильно сказывался на выздоровлении.