Последний рыцарь Тулузы

Решись Транкавель на этот брак – получился бы двойной союз, еще крепче связавший бы между собой Тулузу и Каркассон.

Все предварительные переговоры насчет свадьбы и приданого Беатрис прошли под траурными знаменами. Больше опечаленный вынужденным бездействием, нежели кончиной супруги, Романе принимал у себя послов, постоянно ловя себя на мысли, что с каким бы умением и мастерством министры Каркассона ни обходили печальную тему, все разговоры, так или иначе, крутились вокруг покрытого траурным знаменем и цветами гроба.

Не желая предаваться унынию и, как обычно, ища малейшего предлога для того, чтобы убраться куда подальше из Тулузы, он не преминул воспользоваться приглашением Роже-Тайлефера познакомиться с Беатрис, дамой из Безье, для чего выехал в Каркассон.

Маленькая и пухленькая, словно только что испеченная пышка, леди Беатрис ничем не походила на даму сердца моего господина, черноволосую колдунью Глорию. Но та, похоже, была потеряна навсегда.

На самом деле я до сих пор считаю, что чудесный замок LaRosedegloireвместе с его несравненной хозяйкой никуда не исчезал, а преспокойно стоял на своем месте, ожидая вестей от суженого. Просто кому-то, а скорее всего, отцу Романе Раймону Пятому было не выгодно принимать в семью эту подозрительную особу. Кроме того, можно предположить, что еще не успели остыть ноги невестки, а хозяин Тулузы уже заслал сватов в Каркассон.

Воистину, если бы Раймону Тулузскому было угодно, чтобы замок La

Rosedegloireбыл найден, отчего ему было не включить в отправляемые в Наварру отряды хотя бы по одному из тех, кто был в таинственном La

Rosedegloireвместе с Романе и мог бы показать дорогу? Лично я не отказался бы отправиться с посольством к прекрасной Глории и ее воинственной сестре Розамунде, о которой я скучал не меньше, чем мой господин о своей черноволосой колдунье.

Но так или иначе, а ровно через год после смерти Эрмезинды Раймон женился на Беатрис, даме из Безье, а Аделаида познакомилась, наконец, с Роже-Тайлефером из рода Транкавелей и стала его невестой.

Венчание и помолвка прошли в Тулузе. Аделаида смотрела полными восторга глазами на своего прекрасного рыцаря, приехавшего во всем воинском облачении, поверх которого во время помолвки он лишь надел кроваво-красный плащ и украсил себя тяжелой золотой цепью с драгоценными камнями и медальоном с находившимся там зубом святой Клары. Массивные перстни унизывали его пальцы в кожаных перчатках, удобных как для езды, так и для соколиной охоты. Сияли дворянские шпоры. Огромный меч в здоровенных ножнах, которые иные рыцари из-за тяжести и неудобства носят на спине, оттягивал массивный пояс. В свете факелов сверкали металлические пластины и золотые украшения. Шлем с крестом, нижняя планка которого закрывала переносицу, был украшен сверху изящной перчаткой невесты, которая колыхалась, точно живая, когда рыцарь двигался.

Рядом с ним хрупкая фигурка Аделаиды казалась еще меньше и нежнее. Ее от природы мягкий голос и изящные манеры рядом с воинственным женихом приобрели теперь особую значимость и прелесть.

Выйдя из церкви, Роже опустился на одно колено перед Аделаидой, и та благословила его на подвиг по всем рыцарским правилам, соблюдая сложную старинную форму. При этом она была столь нежна, изящна и одновременно с тем естественна, что невольно вызвала слезы восторга у всех присутствующих. После чего ее благородный рыцарь вскочил на коня, поднял турнирное копье и сразил на турнире одного за другим с десяток сильнейших рыцарей Тулузы, получив главный приз и право увенчать голову своей дамы короной турнира и провозгласить ее королевой красоты и любви.

Роже сгреб полученные от судей призы и, небрежно бросив их на руки своих оруженосцев, подал руку Аделаиде. Вместе они, словно завороженные, вступили в зал, где был устроен великолепный пир.

Во главе стола сидел старый граф, по правую руку от него находились Беатрис и Романе, по левую стояло пустое кресло – графиня Констанция, как всегда, опаздывала, дальше располагались Аделаида и Роже. Булдуин, младший брат Романе, устроился в окружении своих друзей, с которыми они вспоминали прошедший турнир, поздравляя друг друга и поднимая кубки за каждый удачный удар, который только удавалось припомнить. Я сидел рядом с Романе не потому, что был телохранителем и должен был оберегать его, а по праву своего происхождения, которое Раймон Тулузский не собирался забывать, несмотря даже на то, что сам я не носил гербов Лордатов и никогда и ни перед кем не признавался, кто я есть на самом деле. Рядом со мной была моя Мария, которую я был обязан взять с собой на пир.

Король Арагона о чем-то болтал с инфантом Фуа, который несколько лет назад мечтал повесить меня на самой высокой своей башне. Должно быть, разговор шел о трубадурском искусстве, потому что хозяин Фуа вдруг сделал знак своему оруженосцу, и тот принес ему трехструнную гитару.

Тут же по залу разнеслись веселые голоса и приветствия.