Последний секрет

– Шахматные турниры – единственные объективные показатели противостояния: мозг человека – мозг машины.

– Мы говорим об интеллекте, но у компьютеров нет своего сознания, – замечает Исидор Катценберг.

Мак-Инли поправляет узел галстука.

Это ведь журналисты, им надо давать готовые формулы, которые они смогли бы воспроизвести.

– Инженеры обычно говорят, что в настоящее время уровень сознания компьютеров как у шестилетнего ребенка.

– Сознания?

– Конечно. Новое программное обеспечение уже не для Искусственного интеллекта (АI), а для Искусственного сознания (АС). Благодаря этим программам машина способна осознавать, что она – машина.

– DEEP DLUE IV знал, что он машина? – спрашивает Исидор.

Чуть помедлив, Мак-Инли произносит:

– Да.

– Мог ли он иметь иное стремление, нежели выиграть у человека в шахматы? – спрашивает Лукреция.

– Вполне вероятно. Он был оснащен новыми системами расчета на основе размытой нечеткой логики. Это значит, что DEEP DLUE IV располагал возможностью принимать «личные решения», но, я думаю, на определенном уровне это настолько сложно, что даже его создатель в точности не знает, на что он способен. Так как DEEP DLUE IV учится сам. Он «автопрограммируемый». Что он хотел изучить? Подключенный к Интернету, он и так имеет доступ к любой информации, и узнать что-нибудь еще просто невозможно. В любом случае отслеживать это было бы для машины слишком скучно.

– То есть вы действительно полагаете, что компьютеры могут иметь начальное сознание?

Мак-Инли расплывается в широкой улыбке.

– Я могу вам сказать, что с недавнего времени мы нанимаем психотерапевтов для нашего сервисного обслуживания.

– Психотерапевтов?

Менеджер снова заходит в Интернет. Он связывается с другими службами.

Так, а спят они вместе?

Он открывает файл и видит отель, в котором они остановились, «Эксельсиор», номер 122. Две кровати. Это ему ничего не дает. Тогда он переходит к отчетам горничных.

Две смятые постели.

Он улыбается, забавляясь тем, что столько знает о людях, с которыми познакомился пять минут назад.

– А зачем нужны психотерапевты, месье Мак-Инли?

– Может быть, чтобы успокаивать машины, которые спрашивают себя, кто они такие на самом деле.

Он громко смеется.

– Кто я? Откуда? Куда иду? Мы задаемся подобными экзистенциальными вопросами, что в конце концов, без сомнения, передалось и машинам.

Исидор вынимает свой карманный компьютер и стучит по клавиатуре, делая вид, что записывает информацию. На самом деле он украдкой заходит в Интернет. Он подключается к базе данных фирмы и находит личную карточку: «Крис Мак-Инли. Образцовый служащий».

Исидор закрывает досье.

Он изменил свою карточку. Должно быть, он ловкач в компьютерных сетях.

Мак-Инли наклоняется и говорит им, словно открывая большую тайну:

– В составе DEEP DLUE V будут органические микросхемы. То есть вместо кремния – живая материя. В настоящий момент это растительные протеины. Позже перейдем к протеинам животного происхождения. Это в сотни раз умножит возможности компьютеров с кремниевыми деталями, которые дошли до предела миниатюризации. DEEP DLUE V вернет компьютеру звание лучшего шахматиста, могу вам это гарантировать.

Менеджер встает, давая им понять, что он больше не может терять время. Он нажимает на кнопку, дверь открывается, и появляются два охранника, чтобы проводить их.

– Где сейчас находится DEEP DLUE IV собственной персоной? – настаивает Исидор.

Крис Мак-Инли знает, что промышленникам пресса все еще нужна.

– Вы что, одержимы этой старой кастрюлей?

Он делает охранникам знак подождать. Он роется в своих досье, затем вынимает лист, где написано, что DEEP DLUE IV был передан университету информатики София-Антиполис.

Как труп, отданный науке.

122

В маленьком зале каннского Клуба любителей шахмат, любезно предоставленном коммунальной школой Мишель-Колуччи, завсегдатаи собрались вокруг стола, где играл новичок.

Распространялся гул: это фантастическая партия. Молодежь из соседнего Клуба творчества тоже покинула свои мастерские, чтобы посмотреть на происходящее.

Даже признанные игроки никогда такого не видели.

Этот человек в скромных очках в роговой оправе поистине творил чудеса. Он не только с легкостью побил всех своих противников, но и начал матч против лучшего игрока клуба с совершенно неизвестного хода: пешкой, стоящей перед ладьей.

Априори это был самый неподходящий ход для дебюта. Однако он так разместил свои фигуры по сторонам, что постепенно запер вражеское войско в центре доски.

Он буквально осаждал своего противника, пробивая бреши в его обороне.

Он играл не выгодным способом, а предпочитал неожиданность. Он готов был пожертвовать королевой, лишь бы застигнуть противника врасплох и не сделать предвиденного хода. И это работало.

В центре доски теперь только король и... пешка, окруженная со всех сторон.