Последний шанс

Рейчел почувствовала, как Роберт смущенно ерзает на своем стуле. Они просидели уже почти час, заключенные в эту душную комнату. Наклонившись к молодой женщине, Роберт прошептал ей на ухо:

– Мама на самом деле вот-вот взорвется, как вулкан, или это только мне кажется?

Рейчел кинула на свекровь взгляд из-под опущенных ресниц. Такое впечатление, что Лоретту, по меньшей мере, хватит удар. Невидящим взглядом она смотрела куда-то над головами сидящих гостей. Голос Мэри Маргарет поднялся на октаву. Мрачный герой ее поэмы подходил к дому своей возлюбленной дамы. И там при вспышке выстрела умер на ее руках с пулей, застрявшей «подле его безрассудного сердца».

Декламация пошла крещендо, когда Мэри Маргарет, возопив «безрассудное сер-р-рдце», поднялась на цыпочки и простерла руки к потолку так, что они колыхались взад-вперед у нее над головой. Она раскачивалась, словно борясь с сильным ветром, и руки ее извивались.

– Боже правый, – прошептал Роберт.

Он начал бурно аплодировать, вскочив на ноги, потом мгновенно оказался подле своей тетки. Он обхватил ее руками, и это движение произвело эффект опрокинутого ушата воды, положив конец громогласной вибрации. Роберт принялся похлопывать старую деву по спине, поздравляя ее.

Потом, обняв ее за плечи, обернулся к онемевшей публике и попросил:

– Пожалуйста, похлопайте моей тетушке за удивительную сценическую интерпретацию ее же собственного произведения. Вот это приветствие! Вряд ли можно представить себе что-то более приятное по возвращении домой. А теперь, я уверен, матушка будет рада, если все перейдут в столовую, где сервирован десерт и шампанское.

Рейчел смотрела, как ее деверь провожает Мэри Маргарет к табурету, стоящему у фортепьяно. Он ласково поглаживал тетушку по плечу, пока ее ярко-красное лицо немного не остыло. Рейчел еле слышала, что он говорит, поскольку говорил он приглушенным голосом, ей удалось поймать лишь отрывочные фразы: «очень ново…», «впечатляющее чтение…», «очень смело».

Как только Рейчел поняла, что может спокойно оглянуться и посмотреть на реакцию зала, она это сделала. Не одна женщина прятала нижнюю часть лица за распахнутым веером, в то время как мужчины старались сдержать приступы смеха. Стюарт-старший уже вышел из комнаты. Рейчел предположила, что он подкрепляется бренди и сигарой в библиотеке.

Когда в музыкальной комнате никого не осталось, кроме Мэри Маргарет, Роберта, Рейчел и Лоретты, старуха наконец поднялась. Она прошла через комнату и, дрожа от ярости, нависла над Мэри Маргарет. С каждым словом ее голос повышался на октаву.

– О чем ты только думаешь, Бог мой!

Мэри Маргарет вздрогнула, как бы выходя из транса, и уставилась на Лоретту, словно не могла понять, где она находится.

Наконец она спросила кающимся голосом:

– Что ты имеешь в виду, сестрица?

– Я имею в виду то, что ты со мной делаешь! Ты же знаешь, что говорят в городе на этой неделе о Рейчел и этом… этом… этом ганфайтере.

Роберт быстро поднял глаза, встретился взглядом с Рейчел и нахмурился. Она произнесла беззвучно, одними губами: «потом расскажу» и поднялась, надеясь незаметно ускользнуть из комнаты. От множества оранжерейных цветов, наполнявших комнату сладким тяжелым запахом, у нее немилосердно разболелась голова.

– В том, что я написала, нет ничего дурного, – фыркнула Мэри Маргарет. – Ты разговариваешь со мной так, словно Лейн Кэссиди приходил ко мне, а не к Рейчел. Я просто написала стихи о выдуманном ганфайтере. Я, по крайней мере, не принимала его у себя дома.

Рейчел не могла не заметить ревнивых и завистливых ноток, прозвучавших в голосе Мэри Маргарет, и ей стало совсем не по себе. Когда же Мэри Маргарет разразилась слезами, Лоретта повернулась к Рейчел прежде, чем та успела уйти.

– Я говорила вам, что это ни к чему хорошему не приведет. Как можно принимать такого человека! Полюбуйтесь на дело рук своих!

Застигнутая на полпути к двери, Рейчел остановилась и обернулась, пригладив тяжелую юбку своего черного бомбазинового платья.

– Я не считаю, что я в этом виновата и что вы имеете право возлагать на меня вину.

Она взглянула на Мэри Маргарет, которая, согнувшись над фортепьяно, оперлась на его крышку и закрыла лицо руками. Она рыдала просто душераздирающе. Роберт стоял подле тетки, но почти не обращал на нее внимания. Он изучал свое отражение в зеркале с позолоченной рамой, висящем над мраморным камином, и поправлял воротничок и шелковый галстук.

– Простите, но у меня просто раскалывается голова. Я должна побыть на воздухе, – сказала Рейчел.

– Я пойду с вами, – и Роберт быстро отошел от тетки.

Он был одет в загородный костюм из тонкой клетчатой шерсти; у него были каштановые с рыжеватыми прядями волосы, новомодные, аккуратно подстриженные усы; движения его были изящны, но властны. Он достиг того уровня изысканной элегантности и утонченности, которых его мать так и не смогла достичь, как ни старалась.

– Давайте выйдем в сад, – предложил Роберт молодой женщине. – Судя по всему, кое-какие подробности о жизни Ласт Чанса вы для удобства опустили во время нашего разговора за обедом.