Последний шанс палача

Кажется, ей удалось-таки его разозлить – улыбка на губах еще играет, а вот глаза стали совсем нехорошими. Он вообще очень изменился за этот год, будто мозги переставили. Или сердце. Или подступил, вдруг, простой, хоть и богатый человек к невидимой черте, за которой можно стать почти богом. Она здесь, у всех под ногами, но случайно ее не перешагнешь. Не пропустит она постороннего! Грязный монгольский пастух переехал эту грань на кургузой лошадке лет восемьсот назад – и степь загудела от топота тысяч копыт, а хрупкая Цивилизация той эпохи содрогнулась, увидев зарево на горизонте. Потом были капрал-корсиканец в треуголке, бесноватый немецкий ефрейтор, усатый грузин-террорист, еще всякие, помельче. Человек по фамилии Вендерецкий увидел пока лишь смутный контур Линии Небожительства – а глаза уже изменились. И мысли. И символ власти в руках появился – не держава со скипетром, а клинок, право отнимать жизни во имя Идеи.

- Мы, бабы мыслим приземленно, - улыбается Дина, разряжая затянувшуюся паузу. – Но кое-что мы умеем оч-чень даже хорошо! Например, сейчас я иду в душик, мой Мастер, а все великие планы можем обсудить позже. Потом. Если захочешь…

Прошлое и настоящее. Обшарпанное дерево подоконника, пыльное стекло, фонари за окном. Рубеж между днем вчерашним и ЗАВТРА, когда ничего уже будет не изменить.

***

Макс нынче расслаблялся. В клубе, под тихий музыкальный «релакс» и плавные движения танцовщиц. Дымилась тонкая сигара, ароматизированный дым стелился к потолку, перемешиваясь с пластами дыма чужого. Полумрак, приглушенная речь, темные силуэты за соседними столиками. Клуб для зрелых людей, не жаждущих лишнего общения. Речевой аппарат пусть нынче отдыхает, тело расплавится в мягком кресле, а вот мозгам расслабляться некогда. Не привык Макс «выключать голову», ни в горе, ни в радости – это роднило его с Глебом и многими другими, приученными надеяться только на себя. С детства не привык, болтаясь по дворам, когда ровесники глушили одеколон под плавленый сырок, а он неизменно отказывался. С юности, когда фарцевал у «Интуриста», лавируя между милицией и первыми советскими рэкетирами. В Перестройку сделал верный прогноз, но и тут без самоконтроля не выжил бы, сорвался бы давно с этой слаломной трассы.

Он и сейчас не планировал останавливаться: планов громадье, скорость нарастает, и азарт с годами никуда не делся. Хороший мужской азарт, будто травишь зверя как дворяне в старые годы, на коне, с плеткой и кинжалом, готовый прыгнуть сверху на хребет. Последних лет десять охотничья радость выпадает нечасто, слишком цивилизованной стала жизнь. До зевоты.

Тем приятнее будет день завтрашний.

Сигаретка туманит мозги, стены клуба теряются во мраке, тело превратилось в дым и тихо плывет к потолку. Мозг работает. Прокручивает десятки и сотни деталей – даже мелкие, вроде аккумулятора к видеокамере и боковых дверей «тойоты». Дверцы нужно смазать еще разок, аккумулятор зарядить… да много чего нужно. Каждая мелочь завтра будет важна! Приказы давно отданы, люди работают, а утром Макс обязательно проверит всё сам.

Это будет завтра.

***