Последний штурм — Севастополь

^{Вид на Севастополь со стороны 3-го бастиона. 1855 г. Рисунок английского капитана Дж. Голдсмита. 1855 г.} 

Дополнительным фактором, способствовавшим успеху французов, был их необычайно высокий моральный дух, дух наступления, дух поиска славы, который не смог поколебать даже неудачный штурм Севастополя. На Черной речке, да и во время всей Крымской войны вновь, как во времена Наполеона, начали трепетать «фибры народной души под мундиром».^{442} В этот период отличительной чертой французской армии вновь стали возводимые в ранг доблести черты природной храбрости, в которой «…есть не только твердость, но и порыв».

^{443} Эмоциональный подъем в войсках был невероятным: «Она (армия — С. Ченнык) не ждет врага, а бросается на него и захватывает его врасплох, появляясь неожиданно, подобно зуавам в битве на Альме. И эта внезапность появления делает саму скорость одним из элементов победы. Это смелость вторжения, смелость наступления. Это искусство или, скорее дар, идти вперед, извлекать пользу из медлительности врага, удивлять его своим поведением и наносить сильные удары раньше, чем враг сможет прийти в себя. Именно такая смелость наилучшим образом соответствует нации, которая более любой предназначена искренностью своего духа, склонностью к всеохватывающему распространению черт своего характера, легкостью своего языка, принятого всем миром для того, чтобы разносить по свету свои чувства и идеи. И небесполезно напомнить об этом в тот момент, когда столь большое количество французов противостоит опасному врагу в Крыму».^{444}

Правда, лет через 20 ура-патриотизм французов немного остудят немцы, менее эмоциональные, но достаточно понятно объяснившие им под Седаном об опасности последствий самоуспокоения и длительного почивания на лаврах победителей. Пруссаки отомстят французам и за Альму, и за Черную речку при Сен-Прива и под Седаном. Командующему победителями — великому Мольтке, «с намеком» будет вручен орден Св. Георгия — высшая русская военная награда. Заодно ее получит и австрийский эрцгерцог Альбрехт фон Габсбург, чья государственная позиция способствовала поражению Франции в войне с Пруссией. А до того как получить высшую — 1-ю степень награды, он же был удостоен и ее IV-й и III-й степени, за то что «примерно наказал» итальянцев при Кустоцце за их участие в Крымской войне на стороне союзной коалиции. Конечно же, эти награждения носили в большей степени двусмысленный, политический, нежели военный характер, но высочайший уровень наград, щедро розданных иностранцам, свидетельствует о стремлении Александра II осуществить месть за поражение в Крымской войне каждому, посмевшему оскорбить Россию.^{445}

На Черной единственное, что могла противопоставить воодушевлению и энтузиазму союзников русская армия — героизм ее солдат и офицеров. Однако не подкрепленные систематической военной подготовкой в мирное время, ведомые откровенно слабыми командирами полки, терпели неудачу, один за другим откатываясь со склонов Федюхиных высот. Судьба сражения находилась в прямой зависимости от того, чего не было: «…от степени, на которой стоит в мирное время военная наука, и наконец, от удачного разрешения вопроса о рациональном тактическом образовании войск».^{446}

ГИБЕЛЬ ГЕНЕРАЛА РЕАДА

«Как пали сильные, погибло оружие бранное!»

Царь Давид, Вторая книга царств. 1, 25–27

Все сражение генерал Реад находился под неприятельскими пулями у каменного верстового столба в районе Трактирного моста. Сейчас трудно предполагать, что творилось в душе заслуженного генерала, на глазах которого уходила в никуда вторая из его дивизий. Вряд ли он мог полностью осознавать происходившее с его войсками. «Туман до такой степени был густ, что издали трудно было что-либо распознать, но он приносил нам ту пользу, что неприятельский огонь не мог быть слишком метким».^{447} Единственной информацией были доклады дивизионного квартирмейстера, отправлявшего полки в атаку и возвращавшегося к корпусному и дивизионному командирам.

Но уже вскоре, когда из тумана стали выходить поредевшие батальоны, критическое положение русской армии стало очевидным. К сожалению, этого не видел сам Горчаков, после неудачного штурма приказавший атаковать высоты силами целой дивизии. Но так как к тому времени из состава дивизии остались лишь два полка 1-й бригады, Реад приказал бросить на склоны Федюхиных высот Вологодский полк. Французские военные исследователи считают, что одной из ошибок, совершенной Горчаковым, было нащупывание уже непосредственно в ходе сражения слабых мест в обороне противника. Заранее они не были определены, а время, затраченное на их поиск, привело к трагическим последствиям. Союзники не только успевали перебросить войска на место вероятного (и предсказуемого) удара русских, но и в конце концов создавали равенство сил на всех участках.