Последний (СИ)

— А что же тогда? — настаивал мечник.

— Жалость к Оси. Ты побывал у Грани. Совсем скоро ты поймешь меня. Но не остальные люди. Они даже не подозревают, что ждет их, когда этот предатель вновь наберет силу! Я бы рад остановить это сам. Но не могу. У меня нет оружия против Него. Оно есть лишь у смертных, вроде тебя. Помоги мне.

Он мог бы приказать. Кто в здравом уме осмелится перечить Смерти? Особенно уже раз побывав под её косой. Но он только просил. Упрашивал.

— Однако просьбы у тебя, — покрутил головой мечник. — О привет! Ты умер, но это не страшно. И да, не выручишь меня случайно? Не прикончишь Владыку?

Жнец казался озадаченным.

— Разве я ошибся? Давно не общался со смертными, но разве принцип услуга за услугу больше не действует?

Герой устало потер виски. Жив он или мертв, но от подобных разговоров голова болела почище чем от трехдневной попойки.

— Ты сказал, что Владыка Мертвых убил тебя?

— Это так.

Леград посмотрел в застывшее небо. Снег не думал стихать, ровно как и швыряющий его хлопья ветер. Если так пойдет и дальше, к утру начнется метель.

— Как тебя зовут? Или звали, пока ты был жив?

Зеленые глаза смотрели так, что мороз пробирал до костей. Взгляд достойный существа, разменявшего Вечность.

— Доктор Загреба.

* * *

За свою недолгую в общем-то жизнь Треф Позвоночник по долгу службы навидался всякого. Хватило бы на десяток мемуаров. Рассказанного было бы достаточно чтобы удивить какого угодно молодца, из числа, любителей трепать языками о виденных чудесах. Например, как ему, самому молодому сыщику Темной Канцелярии довелось вместе с десятком старших товарищей расследовать исчезновение хутора у южных границ Оси. И столкнуться там с вырвавшимся из-под контроля какого-то из Владык (они до сих пор не знали кого именно) сумеречным отродьем. Из десятка вернулась только половина. Тогда же Треф заработал свое первое повышение. За презент — особенно ценный амулет, который он сумел в пылу схватки выкрасть из логова твари, пока гибли товарищи.

Или тот случай когда неподалеку от Альсидара хитрый и наглый маг — ренегат из комитета Грамматиков, сумел захватить хранилище артефактов и попытался навести на город магическую чуму. Чтобы поставить заслон малиновым пришлось прибегнуть к жертвоприношению. За спокойствие Города Храмов, отдали жизнь полторы сотни его сынов и дочерей.

А уж сколько всего пришлось увидеть во время визита в Преисподнюю, куда Треф отправился дабы разыскать для руководства несколько очень важных реликвий. Ну, и попутно разрешить кадровые вопросы, связанные со своеволием отдельных Геройских Рот.

Каждое такое зрелище оставляло рубец в памяти. Время сглаживало эмоции, впечатления. Но здесь, в Герстене, он впервые по-настоящему осознал, что если ему суждено дожить до старости и написать-таки эту проклятую книжку, он ни слова не напишет об увиденных вещах. Не для сохранения тайны. Не из чувства профессионального такта.

Из-за стыда. Потому что он не герой. И никогда не мог что-то исправить в подобных ситуациях.

Треф видел как тень, пятном накрыла центральную часть Герстена. Слышал как утихал, словно отрезанный скальпелем, рев и плач перепуганной толпы. Борк, сидевший рядом держался молодцом. Наемник хладнокровно смотрел как умирает целый город. Дрогнул он чуть позже. Когда в отдалении у южного выхода, под покровом вечерней мглы стали строится люди. Мертвые люди, изображающие стройные ряды легионеров в походном порядке. Безликие фигуры, издали похожие на полчище муравьев, замерли в ожидании. А из Герстена плавным потоком прибывали все новые и новые подкрепления.

— Как думаешь, — пониженным голосом спросил Борк, — что там стряслось?

— На твоем месте, — не сводя с мертвых рядом взгляда, ответил Позвоночник, — я бы думал сейчас о том, что стрясется дальше.

Полчище нежити глядело на южный тракт. Не в направлении Крессима. В сторону главной дороги соединяющей Крессим с Альсидаром. Туда где было очень много не защищенных даже простеньким тыном маленьких городков.

'Интересно, как СМБ собирается скрывать это? И собирается ли?'

Отчего-то сыщику показалось, что он присутствует при событии исторической важности. И едва ли к нему можно подступиться с обычной для малиновых присказкой 'несчастный случай', как они делали всякий раз, когда за катастрофой угадывалась рука кого-нибудь из Владык.

Весь оставшийся вечер от наемника не было слышно ни одной остроты. Ни одной шуточки про женщин, мужчин, дерьмо и прочие дико смешные вещи. Короткое оживление постигло Борка только когда с улиц Герстена в небо ударил слепящий столп света, а затем стали рушиться дома.

— Наша краля-то похоже с норовом. Представляешь какие чудеса она в постели вытворяет? — только и заметил он.

А потом уже не было ничего. Кроме идущего с неба снега, укрывающего город в котором конец света наступил немного раньше, чем в прочей Оси.

… Мессию они увидели издали. Лицо и руки девушки, не скрытые одеждой светились в ночи, когда она шла по улице, быстро приближаясь к чердаку на котором скрывались наблюдатели. Треф с Борком поспешили спуститься вниз, по опасно тонким деревянным сходням.