Последний сон

Сказать мне нечего. Всё, что могу сделать – это усесться рядом на полу в молчаливой поддержке. От одного взгляда на руки Приама щемит сердце – несмотря на то, что ногти коротко сострижены, грязь въелась так глубоко, что на это больно смотреть, а сами ладони покрыты струпьями и шрамами.

Из комнаты Дженис доносится едва уловимый стук шагов. Если говорить о сестре и её отношении к отцу, то она ограничивается долгим взглядом в сторону его двери перед тем, как зайти к себе. Иногда мне кажется, что она прислушивается и тоже волнуется, но сколько бы я не искала в её лице отголоски каких-либо чувств по поводу происходящего все время натыкаюсь на пустоту.

– Я купила фотоаппарат, – говорю я.

Мои слова отдаются эхом в тишине.

Приам поднимает голову:

– С чего вдруг? Хочешь стать фотографом?

Я качаю головой.

– Всего лишь хочу фотографировать свою семью. Я заметила, что у наших соседей есть семейные альбомы с множеством фотографий, которые они пересматривают спустя годы. Насколько я знаю, у нас такого никогда не было.

Некоторое время брат молчит, обдумывая мои слова, а потом глубоко вздыхает.

– У нас много чего нет, Делайла, но это же не значит, что мы не семья или что с нами что-то не так, – Приам приобнимет меня за плечи и продолжает. – Неси свой фотоаппарат.

Я не помню, чтобы наш дом когда-нибудь так оживал. Дженис, которая обвиняла меня в тяге к барахлу, выхватывает фотоаппарат, как только я достаю его из коробки. Она крутит его в руках, будто пытается убедиться, что он не игрушечный.

– Вот тут есть таймер! – говорит сестра.

Мы втроём выходим в сад и делаем снимки на фоне колючих деревьев, пока на нас не заползают муравьи. Когда фотоаппарат попадает в руки Приама, он отводит нас в комнату мамы. Мы обступаем её, сидящую за работой, и с улыбкой смотрим в объектив, пока вспышка света не озаряет нас.

Никто, кроме меня, не решается пойти к двери отца и потревожить его снова. Я рассказываю ему о своей покупке и прошу только об одном: о совместной фотографии. Жду несколько минут – ответом мне служит тишина. Я нажимаю на кнопку выключения, красный огонёк на фотоаппарате потухает, как и моя маленькая надежда. Сегодняшний день на удивление скоротечен. Каждый занимается своими делами, игнорируя проблемы, которые только увеличиваются в размерах. С наступлением сумерек мы расходимся по комнатам, делая вид, что всё в порядке. Поворочавшись немного в кровати, я, наконец, засыпаю.

Спустя некоторое время меня вытаскивают из блаженного забвения. Я распахиваю глаза раньше, чем осознаю, что именно меня разбудило. Я прислушиваюсь. В коридоре отворяется чья-то дверь. Я поворачиваюсь на другой бок и закрываю глаза. Вероятно, кто-то решил пойти в уборную, в этом нет ничего странного. Минутами позже дверь снова отворяется, раздаются неторопливые шаги. Встревожившись из-за внезапной активности, я открываю глаза и опять прислушиваюсь. Кажется, ещё одна дверь отворяется, и на этот раз в комнату Дженис. Что происходит? Кто ходит ночью по нашим комнатам? Кто-то пробрался в дом? А ведь моя дверь даже не заперта, если кто-то вознамерится войти – ему ничто не помешает. От стремительно подступающей к горлу паники я теряю способность мыслить ясно – мозг подкидывает радикальные идеи для спасения, такие как вступить в драку с незваным гостем или выпрыгнуть в окно. Однако, когда открывается моя дверь, я впадаю в оцепенение. Закричать не выйдет – у меня отнялись не только ноги и руки, но и язык. Я отвернулась к стене ещё до того, как в комнату вторглись – спать спиной к двери намного лучше, чем открыть глаза и увидеть нечто, входящее в комнату.

Страх сковывает меня и уносит в недра беспомощности. Спина становится уязвимой, словно мишень. Пальцы сминают одеяло и застывают в тревожном ожидании, пока я всем своим существом ощущаю, как некто или нечто тихо приближается к моей кровати. Лунный свет заглядывает в окно, освещая комнату. Незваный гость останавливается совсем рядом – он отбрасывает тень, что окунает часть меня во тьму. И только горячее дыхание, что касается затылка, даёт понять – он склонился надо мной. Я зажмуриваюсь. Приступы боли устремляются вверх по спине, словно незащищенная часть тела в панике пытается подать знак тревоги.

Беги.

Но я по-прежнему не могу пошевелиться. Сердце, выбивающее дробь по рёбрам, лишает возможности слышать, но открыть глаза я не осмеливаюсь. Только когда незваный гость уходит, и дверь за ним закрывается, я осознаю, что чуть не задохнулась от страха. Натянув одеяло до самого подбородка, обхватываю себя руками и лежу так до самого утра – неподвижно, в полусне.

Глава 5

Раньше я часто просыпалась от стука шагов, что доносились из комнаты отца по ночам. Они были то медленные и спокойные, то быстрые и тревожные. Казалось, отца что-то терзало во тьме. Может, ночные кошмары? Его шаги словно рассказывали нечто, что он не может произнести вслух. Но они всегда оставались в пределах его комнаты. До вчерашней ночи.