Последний сон разума

Она отложила пластмассовые доспехи в сторону, задумалась о жизни и не заметила, как заснула…

Проснулась от ощущения, что кто-то рядом. Открыла глаза и захлопала ими.

Батый стоял перед нею, облаченный в пластмассовые доспехи, и глаза его сияли неподдельным счастьем. Он расставил крепкие ножки в стороны и казался маленьким воином, если бы не голый живот и штучка, которая указывала на мужскую принадлежность.

Дикая засмеялась, хотя ей было немного жутковато, но все же комичность ситуации перевесила.

– Воин? – спросила она хохоча.

– Да, – ответил Батый.

– Ну хорошо. Только не убивай меня, пожалуйста! Договорились?

На лице мальчика отразилось недоумение, как будто он это и собирался сделать, но его поймали. Батый помахал мечом и сделал выпад. Пластмассовое острие остановилось в миллиметре от живота Дикой, и воспитательница поняла, что совсем не заметила, как этот выпад произошел, таким молниеносным он случился. А будь меч настоящим?.. Еще она вдруг осознала, что вполне вероятно этот азиатский карапуз врезал Жоре Сушкину по физиономии, размозжив подростку нос.

– Ты кто? – спросила Дикая, ощущая неприятное посасывание в желудке.

– Батый, – ответил подкидыш и так же молниеносно убрал меч от живота воспитательницы.

– Откуда ты появился?

Этот вопрос был оставлен без ответа, а вместо него ребенок вновь пописал и вновь посредине комнаты, прикрывшись игрушечным щитом. При этом действии он смотрел в самые глаза девушки нагло и самоуверенно.

– Меня зовут Кино, – вдруг сказала Дикая.

Мальчик по-прежнему стоял, расставив ножки, и смотрел теперь на воспитательницу с некоторым сомнением.

– Тебя удивляет мое имя?

Он молчал.

– Просто когда я появилась в этом доме, у меня не было ни имени, ни фамилии. Я была примерно в таком же возрасте, что и ты…

Дикая на секунду запнулась, сомневаясь, сколько времени мальчику от рождения. Но тут же отмахнулась от этого вопроса и продолжила:

– Меня назвали Мариной. А потом оказалось, что я очень люблю смотреть кино. Любое. Кино – это такая штука про жизнь. Его показывают на большой белой простыне. Я тогда еще ничего не понимала, но толстый добрый директор, который принял меня в Дом, всегда брал с собой маленькую девочку на киносеансы. И эта кроха, вместо того чтобы сладко спать, смотрела во все глазенки на движущиеся картины. За эту мою привязанность к кинематографу толстый директор дал мне имя Кино. В шутку. Он был бездетным и потому хотел меня удочерить, но был слишком старым и, пока оформлялись документы, умер. А еще потом меня хотел удочерить сантехник Владлен, но ему жена не позволила… И вот, понимаешь, почему-то Мариной меня никто никогда не называл, а все зовут только Кино. Так вот и получилось Кино Владленовна Дикая. Имечко для сумасшедшего дома. Иногда спрашивают – какое у меня полное имя? Кинематографина?.. Жизнь – непростая штука…

Мальчик по-прежнему стоял, облаченный в богатыр-ские доспехи. После рассказа Дикой в его взгляде ровным счетом ничего не изменилось. Глаза были холодные и черные.

– Ты кто? – опять спросила Кино Владленовна и вдруг поняла, глядя на младенца, что его головка теперь вовсе не лыса, а покрыта черными волосиками, отливающими вороньим крылом.

– Батый, – опять ответил азиат.

– Откуда ты?

– Я не знаю.

Дикая вздохнула с облегчением. Она ожидала услышать что-нибудь мистическое, вроде: «я с другой планеты», или «я карлик шестидесяти лет от роду», но все случилось нормально. Подкидыш не может знать, кто его подкинул.

– А сколько тебе лет?

– Мне три дня.

– Что?

Дикой показалось, что она не расслышала ответа.

– Мне семьдесят два часа, – повторил ребенок и вновь сделал молниеносный выпад в сторону Кино Владленовны, на сей раз достав мечом ее живот. Пластмасса, словно возомнив себя дамасской сталью, проткнула девушкино тело с легкостью древнего оружия. Батый провернул мечом во внутренностях и ловко выдернул его. При этом он поклонился Кино Владленовне, еще стоящей на ногах и с изумлением рассматривающей свой живот, из которого перли перламутровые внутренности.

Дикая вспомнила всю свою нескладную жизнь, почему-то представила надгробную плиту со смешной надписью по мрамору – «Здесь покоится Кино Владленовна Дикая, воспитательница Детского дома № 15». Она улыбнулась, последний раз вздохнула, красивые ее ноги подогнулись, и в процессе падения она умерла.

Мальчишка-азиат с трудом забрался на постель, свернулся калачиком и по-младенчески заснул, посасывая палец. О снах его ничего не известно…

Кино Владленовна Дикая остывала на полу градус за градусом, как полагается по законам природы…

Ее тело обнаружили наутро, когда удивленные дети самостоятельно встали в неурочное время, на час позже, и капризно запросили есть. Тут-то и появилась Кузьминична.

– А что, Кино Владленовны еще нет? – с удивлением поинтересовалась пожилая повариха.

– Нет! – ответил Жора Сушкин.

Его физиономия заживала, почти не болела, и он был тому рад.

Кузьминична отворила дверь комнаты воспитательницы и шагнула в лужу запекшейся крови. В этом черненом багрянце рассыпались рыжие волосы, словно солнце заходило летним вечером.