Последний Совершенный Лангедока

Король встретил Раймунда приветливо, пообещав всякое содействие войском и деньгами. Правда, он всё ещё надеялся уладить дело миром. Граф Тулузы был почти уверен в том, что это ни к чему не приведёт, но вынужден был согласиться на переговоры.

Аббат Сито и его подручные решили сделать ответный ход. Они вспомнили, что ещё в прошлом году папа повелел провести Собор в Авиньоне, который тогда по каким-то церковным причинам не состоялся. Новый Собор был объявлен в Лаворе, руководил им аббат Сито. Дон Педро выговорил себе право участвовать в его открытии. На время Собора было объявлено перемирие. Главным его вопросом была война с манихеями, как стали называть истинных христиан. В душе король не ждал от Собора ничего доброго, но, тем не менее, потребовал восстановить домены графов Тулузского и Фуа, а также виконта Безьерского в их прежнем виде и получил отказ. Злая ирония судьбы состояла в том, что ответ папы на жалобу Раймунда и письмо к Собору, в которых он приказывал уладить дело миром, опоздали. А может, и пришли вовремя, но были скрыты аббатом Сито, который уже считал себя полновластным хозяином Лангедока.

Теперь все мосты были окончательно сожжены. Получив оскорбительный ответ Лаворского Собора, дон Педро отправился в Тулузу, где торжественно принял под своё подданство графство и принёс присягу сюзерена. Раймунд с сыном передали самих себя, Тулузу и замок Монтобан, все домены свои, своих вассалов и подданных в волю короля Педро и его наместников.

Король вернулся в Арагон, где встретил восторженный приём, ведь арагонцы видели в своих соседях людей, которых преследуют жадные и злобные священники.

Дон Педро объявил съехавшимся баронам, что он решился воевать за Тулузу.

– С тысячью моих рыцарей я уничтожу крестоносцев, — провозгласил король. – Раймунд Тулузский – мой брат, а сын его женат на моей сестре Санче. Я должен идти против подлого племени французов, которое хочет лишить графа законного наследия. Попы и французы желают изгнать его из родной земли ради своего удовольствия. Я прошу вас, друзья мои, собрать и вооружить своих людей, через месяц мы выступим в поход.

– Государь, – отвечали бароны, – всё, что вы говорите, совершенно справедливо, и мы ни в чём не будем противиться вашим намерениям.

Вслед за этими словами по всему Арагону началось вооружение. Пользуясь наступающим летом, дон Педро спешил открыть военные действия и идти на Монфора, которого ненавидел и как личного врага, и как чужеземца.

Теперь уже заволновался Монфор. Король Педро, победитель сарацин, был грозным воином и имел под рукой сильное войско. Монфор попытался склонить арагонца к миру и отправил к нему своего приближённого, дворянина Ламберта де ла Тура.

В Тулузе понимали, что Арагон – последний союзник Лангедока против короля Франции и папы, и если миссия де ла Тура окажется успешной, надеяться больше не на кого. В свите короля Педро были люди, верные Раймунду, и всё происходящее при арагонском дворе было известно в Тулузе.

Ламберт был представлен Педро в большом собрании баронов, где и зачитал письмо Монфора, и оно вызвало гнев короля и бурю негодования его приближённых. Но посол оказался мужественным человеком. Холодно глядя на короля Арагона, он молвил:

– Если ваше величество недовольны тем, что граф де Монфор по повелению папы и при помощи католических пилигримов завоевал земли еретиков, дело можно вынести на суд папы или, наконец, предоставить спор решению легата, архиепископа Нарбоннского.

– Однако же, славных судей выбирает Монфор! – презрительно хмыкнул король. – Это, по правде сказать, означает, что разбойники будут судить разбойника. Знаете, господин Ламберт, если вы исполнили своё посольство, то можете сесть на коня и вернуться к своему господину.

– Нет, король, я имею передать вам ещё несколько слов, – громко ответил Ламберт. – Слушайте, государь! Граф Лестера, Монфора и Каркассона, виконт Безьерский и государь Нарбоннский извещает вас через меня, что отныне вы не сюзерен его, а он не вассал ваш. Отныне он не считает себя обязанным вам ни службой, ни повиновением и будет биться с вами всюду и всяким оружием. И если при дворе вашем есть какой-нибудь рыцарь, который скажет, что граф Монфор оскорбил вас несправедливо, я вызываю этого рыцаря на поединок, лицом к лицу, пешим, на коне, на копьях, на мечах, на секирах или на кинжалах, как ему будет угодно.

В собрании при этих словах, которые были сочтены дерзостью, поднялась буря. Благородные гранды спорили за право скрестить оружие с наглецом. Внезапно дон Педро поднял руку, и в зале воцарилась тишина.

Король встал и мощным голосом, которым привык отдавать команды на поле боя, провозгласил:

– Ламберт, передай твоему сюзерену, что скоро мы сами принесём ему ответ на конце нашего копья.

Тем посольство Монфора и закончилось.

Вторую попытку остановить короля Арагона предпринял папа. Он направил дону Педро послание, которое граф Раймунд приказал читать на площади перед собором святого Сатурнина.