Последний Совершенный Лангедока

– Ну, вообще-то, в Лангедоке католических попов не жалуют. Это если говорить вежливо. Очень уж они досаждают всем – от графа Раймунда до последнего виллана. Жадные, двуличные мерзавцы! А у графа де Фуа с ними прямо-таки война.

Попы – не церкви чада:Враги один с другим,Они – исчадье ада.Попами осквернёнВсевышнего закон,–Так не был испоконГосподь наш оскорблён.Поп за столом сопит,–Уже настолько сыт! –

А сам на стол косит,В жратве неудержим,Тревогой одержим,Что жирная усладаСжуётся ртом чужим.Да для какого ляда,Не зван, не приглашён,За стол к нам лезет он![126]

– Ну, и так далее, там ещё много. Эта сирвента не моя, но я её часто исполняю, она нравится и господам, и простолюдинам. В Лангедоке в большом почёте проповедники из Альби. Католические попы называют их еретиками или манихеями – понятия не имею, кто это такие – а сами себя они именуют чистыми или добряками. Ладно, давай решать, что будем делать, не век же нам торчать за этим бугром. Или выходим, или уносим ноги.

– А ты уверен, что видел того самого графа де Фуа?

– В том-то и дело, что нет – слишком далеко, да ещё против солнца. Но похож. Рискнём? Дьявол всегда на стороне трубадуров! – криво усмехнулся француз. – Значит, так. Я еду первым, ты за мной, потому что меня граф должен помнить. Надеюсь, сразу стрелами не утыкают. Руки держи на виду, оборони тебя Господь дёргаться или хвататься за нож. В личной страже графа лучники – один лучше другого. Ну?

– Поехали… – вздохнул я и осенил себя крестным знамением, шепча молитву.

Мы обогнули холм. Графские воины нас сразу заприметили и бросили бревно, которым долбили в монастырские ворота. Один, с бритой головой, чернобородый, с мечом у пояса, рявкнул команду. Четверо тут же выстроились перед графом, прикрыв его щитами. Юк бросил поводья на шею лошади и поднял руки, показывая, что у него нет оружия, я повторил его движение. В настороженном молчании мы подъехали к графу, причём я не стал прятаться за спиной трубадура, а догнал его.

– Слава Иисусу, это он! – тихонько сказал мне трубадур.

На вороном жеребце сидел пожилой мужчина с седеющими волосами и длинными вислыми усами. Когда-то он, вероятно, был красив и силён, но годы, пристрастие к вину и обжорство сделали своё дело, и благородный граф де Фуа превратился в неопрятного краснорожего толстяка.

– Какого дьявола вы здесь лазаете? – гаркнул граф. – Кто такие? Вот прикажу вздёрнуть на воротах, чтобы не совались куда не надо!

– Мой господин! Извольте взглянуть, это же я, Юк де Сент Сирк, трубадур! – подобострастным тоном воскликнул француз.

Граф пригляделся.

– Юк? Это ты, мерзавец? Ха! И правда! Тебя ещё не повесили?

Я видел, что угол рта у трубадура зло дёрнулся, но он сдержал себя:

– Вы совершенно правы, господин граф, это я.

– Вижу, не слепой! А кто это трётся рядом с тобой? Ты никак завёл себе нового жонглёра? Ничего, смазливенький… А куда девал старого? Продал маврам?

– Увы, мой жонглёр умер, а меня ограбили и чуть не убили. Мой спутник чудом вырвал меня из лап рутьеров. Его зовут Павел, он грек из Византии, целитель.

– Ха! Целитель! Клянусь богом, вот, кто мне нужен! А ну, подойди сюда! Переводи ему, Юк!

– Зачем? Он понимает по-нашему.

– Эй, ты, как тебя там… Павел? Ты понимаешь меня? Иди сюда, я устал орать! Да пропустите же его, остолопы, это всего лишь лекаришка. Ну!

Я подъехал поближе и сказал:

– Я слушаю вас, мой господин.

– Ты умеешь исцелять болезни ног?

– Всё в руках Господа…

– Болван! Я спрашиваю не про Господа! Замковый капеллан уже все колени стёр в молитвах за моё здоровье, да только толку чуть. И лекарь мой дурак дураком. Всё собираюсь его повесить, да только заменить некем было. Вылечишь меня – займёшь его место!

– Что случилось с вашей ногой, господин граф? Рана, ушиб?

– Если бы! Раны и ушибы – это дело привычное. Это – тьфу! Я воин, а не баба! А тут лёг спать, а в палец и вступило! Днём ещё ничего, а ночью как огнём жжёт, заснуть не могу! Вот, видишь! – и граф вытянул вперёд ногу в носке грубой вязки.

– Позвольте узнать, какой палец болит?

– Большой! И косточка! Распух, дьявол его побери, ходить не могу!

– Мой господин, я должен осмотреть вашу ногу, тогда я смогу назначить лечение, но, полагаю, ваш недуг мне известен.

– Да? И ты сможешь его исцелить?

– С Божьей помощью смогу.

– Хорошо! Но смотри, целитель, не обмани! Если вылечишь, озолочу! Де Фуа – не какие-нибудь там голодранцы! А если обманешь…

– Ги! – обратился граф к начальнику своего отряда. – Гляди, чтобы вот этот не сбежал, – граф бесцеремонно ткнул пальцем в мою сторону, – головой отвечаешь! Но чтоб не трогать! Ему ещё меня лечить.

Граф повернулся в седле к монастырю:

– Ну, какого дьявола тянете? Сколько вы ещё будете ворота ломать, дристуны слабосильные?!