Последний Совершенный Лангедока

– Пока человек жив, можно попытаться вылечить всё! Дай руку. Нет, не эту, левую, и сними браслет. Зачем ты таскаешь на себе всё это железо?

Пульс рыцаря сильно частил, и это было плохо.

– Так, понятно… Вот что, пришли ко мне кого-нибудь завтра утром, я приготовлю снадобье, будешь пить его на ночь, и всё пройдёт.

– Завтра не смогу, да и у тебя времени не будет возиться с корешками.

– Почему?

– Да потому, что завтра мы выступаем, но смотри, это тайна!

– Выступаем? Всё войско выступает? Куда?

– На Каркассон. Но…

– Да понял я, понял, тайна! А что такое Каркассон?

– Каркассон – это крепость, понимаешь ты… Такая крепкая крепость…

Я изумлённо взглянул на Гильома – не помешался ли понёсший чушь крестоносец, но он левой рукой сжал моё плечо, молчи мол! Затем, как бы крадучись, взял лежавший на столе кинжал и, вскочив на ноги, неожиданно метнул его в стенку шатра. Треск разорванной материи слился со стуком упавшего складного стульчика. Гильом рывком откинул полог и с обнажённым мечом выскочил наружу. Я остался сидеть, окаменев от удивления. Вскоре рыцарь вернулся, повесил меч на поддерживающий шатёр столб, подобрал кинжал и швырнул его на стол.

– Что стряслось? – спросил я.

– Показалось, что снаружи кто-то подслушивает, – с досадой ответил он, – а там и нет никого, только шатёр зря распорол, не зашьёшь теперь. Это у меня после Константинополя началось, мерещится всякое… Не дай бог, с ума сойду. Надеюсь, успею на меч броситься, чтобы остаток жизни на цепи не просидеть, как пёс дворовый.

– Что за мрачные мысли? Ты не из тех, кто теряет рассудок, это просто духота и усталость, – ответил я, стараясь говорить как можно увереннее. На самом деле, душевное здоровье Гильома вызывало у меня беспокойство, но говорить об этом было ни в коем случае нельзя. – А что, в крестоносном войске есть прознатчики?

– Конечно, они есть в любом войске, а ты не знал? Иногда мне кажется, что исповедь придумали для того, чтобы наивные дурачки сами доносили на себя.

– Ты давно исповедовался?

– В Массилии.

– А здесь?

– Возможно, я близок к безумию, – жёстко усмехнулся рыцарь, – но слабоумием пока не страдаю.

– Хорошо, пусть так, – сказал я, стараясь уйти от неприятного для нас обоих разговора, – так что ты говорил про крепость Каркассон?

Гильом настороженно прислушался и, не заметив ничего подозрительного, стал рассказывать. Говорил он почти шёпотом, и его горячее, сухое дыхание обжигало моё лицо. Казалось, у крестоносца жар, хотя я знал, что это не так.

– Вчера легат созвал совет – решали, что делать дальше, спорили до полудня, благородные господа насмерть перегрызлись, дважды дело чуть было не дошло до поединков, но аббат Сито утихомирил их, пригрозил спорщикам отлучением. Зол он был, как гадюка, я его таким досель не видел, да и неудивительно. Плохи наши дела, друг мой Павел, просто из рук вон! С самого начала дело пошло не так, как хотели папа и король. Они-то надеялись, что горожане будут встречать крестоносцев праздничным колокольным звоном и открытыми воротами, а еретики будут стоять на коленях вдоль дороги в цепях и с погребальными свечами в руках. А вышло по-другому, Безье взяли штурмом, перебив его население, город сожгли, и в пожаре погибло всё, что могло бы стать добычей. Да ещё и крестоносцы сцепились с рутьерами, вот их отряды и стали покидать лагерь, а дальше будет ещё хуже, к осени у аббата под рукой может вообще не остаться войска.

– Куда же оно денется? – удивился я.

– Разойдётся по домам, как обыкновенно. Ты не забыл, что карантен составляет всего сорок дней? Когда он закончится, рыцари и бароны с чистым сердцем разойдутся по своим владениям, и остановить их не сможет сам папа. Новый поход начнётся – если вообще начнётся! – только следующей весной. У крестоносцев осталось не так уж много времени. Им надо захватить какой-нибудь важный замок, чтобы те, кто останется с войском, смогли провести под защитой его стен зиму. И подходящий замок в Лангедоке только один – Каркассон! Но вот взять его будет нелегко. Сам я в Каркассоне не бывал, но на совете говорили, что замок неприступен – его защищают высокие стены и тридцать мощных башен. Стало быть, штурмом его не взять, а на осаду у нас просто нет времени.