Последний трюк

– Эй, иметь возможность напоить Рейчиса в следующий раз, когда он разозлится, для меня уже достаточный подарок.

– У меня есть ещё кое-что, – сказала она, разжимая правую руку.

Я опустил глаза и увидел крошечный кулон, прикреплённый к лежащей на ладони Сенейры тонкой серебряной цепочке. Подвеска была сделана в форме высокой башни, в которой я узнал миниатюрную копию Академии Семи Песков. Её поверхность украшала мозаика цветов каждого из тамошних ландшафтов.

– Студенты носят такие подвески как пропуска, доказывающие их право войти в Академию, – сказала Сенейра. – И многие продолжают носить их всю жизнь в память о времени, проведённом там.

Она подняла кулон за цепочку:

– Могу я?

Я убрал руку и наклонился, чтобы она надела мне на шею подвеску.

– Спасибо, – сказал я. – Прекрасный подарок.

– Кулон – не подарок, Келлен.

Сенейра немного поколебалась, прежде чем сказать:

– Я видела тебя, выступая на похоронах твоей матери. Даже до того, как те молодые маги начали к тебе приставать, ты выглядел так… даже не знаю, какие подобрать слова.

– Не на своём месте? – предположил я.

Она покачала головой.

– Хочется сказать: «бесприютным», но я не уверена, что это подходящее выражение.

Однако оно прекрасно описывало мои чувства, так я и сказал.

Сенейра взяла меня за руки.

– Тогда пусть моим подарком будет вот что, Келлен. Как бы далеко ты ни ушёл, знай: для тебя всегда найдётся место в Семи Песках. Академия предлагает своим студентам дюжину разных путей. Если ты устал от насилия, присоединяйся к нам и стань врачом. Если ты устал сеять разрушения, стань изобретателем и вместо разрушения созидай.

Она улыбнулась.

– Та гитабрийская девушка, Крессия – мы с ней тесно подружились за последние два года, – утверждает, что временами ты бываешь неплохим философом.

Я протянул руку, чтобы потрогать кулон. Поступление в Академию стоило безмерно дорого и предлагалось только тем, кто проявлял блистательные таланты, что делало подарок во многих отношениях королевским. Не успел я поблагодарить, как Сенейра приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в щёку.

– Всегда помни, Келлен: у тебя есть друзья, и наша любовь к тебе куда больше злобы твоих врагов.

Хоть убейте, я не смог придумать, как ответить на такое поразительное великодушие. Моё ораторское искусство тяготеет к саркастическим колкостям, и на сей раз мне хватило ума придержать язык.

Сенейра поцеловала меня в другую щёку, повернулась и пошла обратно по дороге, оставив меня стоять и наслаждаться мечтами о сотне будущих жизней, которых я никогда не проживу… И всё-таки я чувствовал благодарность за каждую из них.

Глава 29. Дорога

У дороги всегда есть ритм. Подкованные железом копыта стучат по булыжникам или топают по земляным тропам в таком гипнотическом темпе, что часы приходят и уходят без предупреждения. Дни и ночи сменяют друг друга. Повторяется одна и та же рутина: разбить лагерь; распаковать припасы; прикинуть, что можно и чего нельзя позволить себе съесть, основываясь на том, как давно вы в последний раз покупали еду или охотились; побродить по округе в поисках хвороста для костра; расстелить спальные мешки только для того, чтобы до восхода солнца упаковать их снова… И начинай по новой. Спустя некоторое время пейзаж перестаёт занимать ваши мысли, и вы следите за временем, только вспоминая о том, что осталось позади.

Я всё время ловил себя на том, что смотрю на новый сигил огня на своём предплечье. Он не на многое был способен – разве что напомнить мне, что я не попрощался с отцом. Без сомнения, отец увидит в этом ещё один пример моей постоянной неверности семье. Ша-маат солжёт и расскажет, как при расставании с ней я передал для него вдоволь слезливых извинений. Я не попрощался и с Ториан, но разве это так важно? Она отравила меня и скормила Шептунам, поэтому вряд ли придерживалась твёрдых моральных позиций касательно этикета.

Но всё это меня не очень-то беспокоило. Проблема заключалась в моих седельных сумках.

– Нет сдобного печенья? – пожаловался Рейчис, роясь во второй. Он уже успел перевернуть всё вверх тормашками в первой.

– Может, хватит там копаться? – спросил я. – Я ведь сказал: ты уже съел все печенья, которые принесла Сенейра.

Тут он начал ругаться такими грязными словами, что мне стало любопытно, где он их подцепил. Очевидно, Рейчис слишком много времени шнырял при дворе, и это испортило его некогда деликатный словарный запас.

На самом деле у меня в кармане ещё оставалось несколько завёрнутых в марлю печенек, прибережённых для особого случая. Я спрятал их в ту ночь, когда Рейчис потребовал глоток пацьоне, быстро выхватил у меня из рук синюю фляжку и убежал с ней. На следующее утро он явился с головной болью, пустой флягой и невероятной историей о шабаше похитивших его летающих кроликов.