Последний царь

Аликс остановилась у сестры Эллы в подмосковном имении Ильинское…

«20 августа 1890 года. Боже! Как мне хочется поехать в Ильинское… Иначе, если я не увижу ее теперь, то еще придется ждать целый год, а это тяжело!!!» (В отчаянии он ставит три восклицательных знака!)

Ильинское и сейчас существует под Москвой. Несколько недель живет Аликс в имении и с изумлением наблюдает… Слишком тесны связи между Дармштадтом, Лондоном и Петербургом, чтобы не знать подробностей друг о друге. Брак Эллы фиктивен из-за наклонностей мужа, и никогда сестре не суждено иметь ребенка. Но при этом Сергей Александрович изводит ее кутежами и беспричинной ревностью.

Но Аликс с изумлением видит: сестра счастлива, светятся ее глаза. Элла любит мужа, потому что так велит Бог. В любви к несчастному мужу – исполнение заповедей Господних. Преходящие радости жизни и вечная радость служения Богу…

До сих пор стоит Ильинская церковь. Тогда там горели свечи, звучали голоса певчих и две сестры стояли в храме.

Николай продолжает свой «покорный бунт». Итак, он исполнил приказание отца, но… Можно запретить ему с ней видеться, но нельзя запретить ему ждать ее. Из дневника:

«21 декабря 1890 года. Вечером у мама рассуждали о семейной жизни теперешней молодежи из общества. Невольно этот разговор затронул самую живую струну моей души. Затронул ту мечту и ту надежду, которыми я живу изо дня в день. Уже полтора года пролетело с тех пор, как я говорил об этом с папа в Петергофе, и ничего не изменилось ни в дурном, ни в хорошем смысле. Моя мечта – когда-нибудь жениться на Аликс Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 г., когда она зимой провела 6 недель в Петербурге. Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления моей заветной мечты… Единственное препятствие или пропасть между ею и мною – это вопрос религии. Кроме этой преграды нет другой, я почти убежден, что наши чувства взаимны. Все в воле Божьей, уповая на его милосердие, я спокойно и покорно смотрю в будущее».

Его отправляют развеяться в путешествие. Средиземное море, Адриатика, Венеция… Жизнь – праздник! Бал! Бал!

«В гондоле съехали на берег, осмотрели дворец, собор Святого Марка, Академию и прокатились по каналу. Странное впечатление от этого города. Сидели и пили кофе на площади».

Когда он вернулся в Петербург, отец понял, что ничего не изменилось. Значит, пора действовать.

И вскоре в дневнике Николая появляется еще один важный персонаж – «Маленькая К.».

«Я страстно полюбил… Маленькую К.»

Тот канувший в Лету петербургский мартовский вечер, рысаки, подъезжавшие к знаменитому Яхт-клубу. (Блестящие офицеры гвардии, императорская свита и члены императорской фамилии состояли в клубе.) Тогда в марте 1890 года здесь впервые зазвучало имя Маленькой К.

Все члены клуба – балетоманы. Улица, где помещалось Петербургское балетное училище, в течение всего столетия была любимым местом прогулок столичных франтов. Старая традиция петербургской знати: любовница – балерина.

Так же, как гвардия, балет связан с дворцом. Великий князь… (здесь можно подставить разнообразные имена) влюбился в балерину… открыто жил с нею, купил ей дом и прижил от нее детей. Список этих скандальных историй длинный. Директор императорских театров должен быть дипломатом и стратегом – и все время находиться в курсе сложной диспозиции взаимоотношений своих подчиненных с членами императорской фамилии. Придя на балет, публика первым делом интересуется «высочайшим присутствием»: кто сидит в императорской ложе – часто это определяет положение балерины.

Из рассказов Веры Леонидовны:

«Она не была красивой, у нее были короткие ноги. Но глаза! Огромные глаза – две бездны… она манила, эта маленькая очаровательница. Она училась у итальянцев и была великолепна технически. Она протанцевала однажды 32 фуэте и, когда раздалась буря аплодисментов, мило повторила это еще раз. Кто-то сказал о ней: «Она любила балет вообще, а жизнь особенно». Наоборот: она любила балет особенно, а жизнь вообще. Всю жизнь она стремилась стать великой балериной. Но ее так и не признали великой… Она была щедра во всем, что могло принести ей успех на сцене (и очень скупа в частной жизни). Она всем в театре угождала, делала подарки, была ласкова с рабочими сцены, с гримершами, но… ее не любили. Кроме того, в обществе стало модно фрондировать: когда ее полюбил будущий царь, она была обречена на нелюбовь зала… Моя подруга-балерина пыталась ее ошикать. Это было замечено. И на своем спектакле моя подруга получила огромную корзину цветов. И записку: «Матильда Кшесинская Вас благодарит». Она умела быть великолепной.

За глаза ее звали «Фея Оленьего парка»: в Оленьем парке французский король Людовик XV содержал свой гарем».