Последний викинг. «Ярость норманнов»

Боярин Вышата отведал хакарля, вытаращил глаза и спросил, что это такое и из чего сие сотворено. Халльдор объяснил, что это мясо зубастой рыбы, киснувшее три месяца. Боярин схватился за живот и объявил, что очень торопится. Он опрометью бросился на двор, но перед уходом успел сказать, что завтра князь Ярослав Владимирович будет тешить себя соколиной охотой и просит пожаловать Харальда. Хотя приглашение было передано в великой спешке, Харальд понял, что завтра получит долгожданный ответ. Он пал на колени, горячо помолился святому Олаву и дал следующий обет:

– Брат! Если мне выпадет случай вернуться в Норвегию с сильной дружиной, я не буду убивать твоего сына. Я лишь изгоню его из страны или заставлю поделиться властью.

Конунг Ярицлейв Мудрый владел великим множеством соколов, ястребов и кречетов. Не всякий государь мог бы похвалиться такой блестящей толпой сокольничих и ловчих, каждый из которых нес на рукавице хищную птицу. Недаром скальды придумали кённинг руки: «ветвь – гнездовье ястреба». Ведь на правую руку сажают сокола или ястреба во время охоты. Слуг Ярицлейва конунга можно было уподобить густому лесу ветвистых деревьев. Конунг и его люди охотились на берегу Ильмень-озера. Под ударами соколов и ястребов в траву падали журавли и утки. Знатным охотникам было очень весело, и один только Харальд не мог отдаться всей душой соколиной охоте, потому что ждал важного разговора с конунгом.

Ярицлейв Мудрый повелел своим людям ехать вдоль берега и найти непуганых птиц, свивших гнезда в камышах. Он сказал, что посмотрит на полет ястребов с высокого холма. Все помчались вперед, кроме боярина Вышаты и Харальда, которому конунг дал знак следовать за ним. Втроем они подъехали к холму над озером. Вышата остался у подножия, следя за тем, чтобы никто не смел беспокоить конунга, а Ярицлейв и Харальд въехали на вершину и спешились. Конунг сел на траву и усадил Харальда рядом с собой. Харальд сидел почти на плаще конунга и видел каждый волосок в его бороде. Ярицлейв сказал с усмешкой:

– Вышата донес, что его едва не отравили в твоем доме.

– Господин, мы всего лишь старались угодить знатному гостю!

– Знаю, знаю. Но будь осторожен, когда потчуешь бояр непривычной для них едой. Иначе лишишь меня верных слуг! Но в сторону шутки! Ты просил назначить тебе испытание?

– Да, господин!

– Думаю, я нашел для тебя подходящее дело. Ты слышал о Царьграде?

– Мне известно, что Миклагард – это самый большой город Грикланда.

– Царьград – самый богатый город на всем свете. Воистину, это царь градов, куда стекаются сокровища со всех сторон. Там больше золота, чем песка на берегу Ильмень-озера, а самоцветы – что камни на проезжей дороги. Не счесть чудес, коими изобилует Царьград. Там стоит самая большая церковь христианского мира, а царские чертоги превосходят всякое описание.

– Конунг хочет завладеть Миклагардом?

– Мои предки пытались сделать это. Вещий Олег пошел на греков, взяв с собой множество варягов, и словен, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи: этих всех называли греки «Великая Скифь». И с этими всеми пошел Олег на конях и на ладьях, а было кораблей две тысячи.

– Какое несметное число драккаров! – не удержался Харальд. – Мой брат Олав Толстый и йомсвикинг Торкель Высокий овладели Лундуном, имея сорок пять кораблей. Конунг Хельги повел на Миклагард две тысячи кораблей! Наверное, все море было покрыто его драккарами!

– Ладьи не могли войти в гавань Царьграда, называемую Суд. Греки замкнули Суд длинными железными цепями. Тогда Олег повелел своим воинам поставить ладьи на тележные колеса. И когда подул попутный ветер, подняли они в поле паруса и пошли к городу.

Харальд с упоением внимал речам конунга. Он не пропускал ни одной саги и даже пряди, в которой рассказывалось о хитростях и уловках, приносящих победу на войне. Мыслями он был с конунгом Хельги и восхищался тем, как тот обошел заграждения. Он говорил себе, что, быть может, и ему когда-нибудь придется прорываться через цепи, запирающие вход в Миклагард. Между тем Ярицлейв продолжал:

– Греки испугались и запросили мира. Олег же послал в Царьград своих мужей Карла, Фарлафа, Вермуда, Рулава и Стемида со словами: «Платите мне дань». И приказал Олег дать воинам своим на две тысячи кораблей по двенадцать гривен на уключину, а затем дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов, ибо по этим городам сидели князья, подвластные Олегу. Он также потребовал, чтобы послы русов брали на свое содержание, сколько хотят, а если придут купцы, пусть берут месячное на шесть месяцев: хлеб, вино, мясо, рыбу и плоды. И пусть устраивают им баню – сколько захотят.

– Насчет бани – это очень мудро!