Последний воздушный пират

— Воррах, воррах, воррах, воррах, ву-у!

Это было то самое слово, которое бормотала себе под нос Вумеру! Как только хор толстолапьих голосов затих, на их призыв сразу же откликнулись другие. В ночи перекликались уже десятки голосов, и раздавались они со всех сторон.

— Воррах, воррах, ву-у!

Справа от себя Плут услышал голос своей подруги, звучавший громче остальных:

— Воррах, ву-у!

Душа Плута воспарила. Несомненно, они шли на Сходку! А по какой же ещё причине могли собираться в лесу эти звери, привыкшие жить поодиночке?

— Воррах, ву-у! — крикнула снова Вумеру, и Плут увидел, что она вышла на вершину каменистой гряды. Она стояла неподвижно, похожая на огромный валун на фоне свинцово-серого неба, и только ушки у неё трепетали, как крылышки присевшего на скалу пискуна.

Плут подлетел к ней.

— Вумеру! — позвал он. — Вумеру! Это я.

Он спустился на землю, посадив свой небоход на плоский уступ за спиною у толстолапихи, и спрыгнул вниз. Толстолапиха обернулась.

— Вух-вух, — сказал Плут, прижимая ладонь к груди. Я проснулся один. Ты ушла от меня. Он, вздохнув, прикоснулся к уху, а затем указал на землю. — Вуррах-вух! Я не услышал твоих прощальных: слов, поэтому последовал за тобой.

— Вух! — огрызнулась Вумеру, и её острые когти процарапали воздух, как заточенные мечи. Глаза жарко горели. Раскрыв пасть, она злобно сверкнула клыками.

Плут не был готов к этому. Внезапно он стал для неё чужим.

— Но… — Он умоляюще протянул к ней руки.

Толстолапиха глухо зарычала в ответ, и Плут почуял в её голосе откровенную угрозу. Неужели это страшное, незнакомое ему существо когда-то дружило с ним? Во что превратилась его добрая и ласковая Вумеру? Никогда раньше он не слышал таких злобных нот в её голосе. Она наклонилась вперёд и щёлкнула зубами прямо перед его носом.

— Вух-вух! Ни шагу дальше! Не смей идти за мной!

Плут отступил, подняв руки вверх, будто сдавался на милость победителя.

— Прости меня, Вумеру, — извинился он. — Я не хотел ничего плохого.

Толстолапиха рыкнула, развернулась и исчезла в лесу. Плут с горечью посмотрел ей вслед, и комок встал у него в горле.

— Ну что теперь будет? — прошептал он, взбираясь на «Буревестника» и поднимаясь в воздух. Как будто в ответ ему, гулкое лесное эхо повторило вой толстолапов:

— Воррах, воррах, воррах, воррах, ву-у!

Плут вздрогнул. Толстолапы были совсем близко. Как можно было не услышать их призыв? Но он не осмеливался идти вслед на ними. Если Вумеру обнаружит, что он нарушил её запрет, трудно было даже представить, что она с ним сделает. Но, с другой стороны, он не мог уйти ни с чем. Особенно сейчас, когда он оказался так близко.

Вой становился всё громче. Толстолапы голосили нараспев, и их завывания волнами доносились до ушей мальчика.

Наконец Плут решился. Он мечтал об этом часе с того самого мгновения, когда впервые взял в руки диссертацию Варис Лодд. Он был Библиотечным Рыцарем, и настал момент подтвердить свой высокий титул. Он опустился пониже и посадил «Буревестника» на толстую ветку железного дерева. Крепко привязав верёвкой небоход, он спрыгнул на землю.

Стараясь держаться в тени, он миновал отрог скалы, на котором стояла Вумеру, и пошёл дальше сквозь чащу, следуя за ней по примятой траве. Затем, опасливо пробираясь вперёд, он очутился на высоком изрезанном уступе, нависающем над чашеобразной долиной. На самом краю, над пропастью, росло огромное дерево, уходившее корнями в растрескавшуюся обнажённую породу, сложенную неровными блоками, и ствол его угрожающе накренился над зияющим провалом.

Плут подбежал к дереву, вскарабкался на него и осторожно пополз по изогнутому стволу, простёртому над бездной. Вокруг низкоголосые завывания становились громче и громче.

— Клянусь Небесами и Землёй! — воскликнул он в изумлении, когда перед ним явилось удивительное зрелище. — Да их здесь сотни! Даже тысячи!

Плут помотал головой, боясь поверить в то, что видит. Куда бы он ни бросил взгляд, повсюду виднелись толстолапы: залитые лунным светом, они, как в гипнотическом дурмане, медленно покачивались в такт бесконечной песне, которую выводили низкими, утробными голосами, идущими откуда-то из груди, и лишь иногда эта заунывная мелодия перерастала в долгий хриплый стон. Некоторые толстолапы появлялись поодиночке, другие стояли парами или небольшими группками, которые постоянно менялись в составе, когда неуклюжие существа в поисках новой компании, переваливаясь, переходили к другим кучкам собравшихся. Мало-помалу голоса слились в стройный хор — все толстолапы дружно, как один, выводили печальную мелодию. Дерево, на котором устроился Плут, вибрировало и подрагивало в резонанс звериному пению.

— Вот она! — выдохнул Плут. — Великая Сходка толстолапов! Я сделал открытие!

Крепко обхватив ногами ствол кривого дерева, Плут пошарил в рюкзаке и вытащил оттуда походный журнал и огрызок карандаша из свинцового дерева. Он хотел тотчас же зафиксировать всё детали этого поразительного зрелища для своей диссертации.